The last of the real ones (СИ)

— Как сплосила у мамы, где папа. Она сказала, сто он далеко, но обязательно плиедет к нам, — капитан сидел неподвижно и лишь изредка его лоб покрывался мелкими морщинками, а губы кривились то ли от обиды, то ли от злости. Леви сам не понимал какого это-ждать своего отца, да и понимать не сильно хотел. Для него в детстве не было понятия «настоящая семья», с родителями и родственниками. Но даже не ощутив всю ту палитру эмоций, глядя на Лейлу, он увидел в ее глазах глубокую печаль. Леви сидел, не зная, что делать, и, несмотря на все свое самообладание, слова «папа обязательно приедет» жгли ему мозг. И смотрел, казалось, не на девочку, а куда-то за нее.

— А что бы ты сказала ему, если бы увидела? — спросил он хрипло. Потом с усилием прибавил: — Злилась бы?

Лейла быстро переменилась с задумчивой на удивленную. Даже дедушка не спрашивал у нее такого, хотя она и с ним пыталась затронуть эту тему, а тут какой-то незнакомец так сильно интересуется ее переживаниями и мыслями. Она на секунду задумалась, стоит ли вообще говорить. Вдруг он маме расскажет и ей станет хуже? Но мужчина не казался болтливым как, например, бабушка, да и не хитрил вроде как… Лейла помычала, собираясь с мыслями. Сжала пальцами подбородок, устремив глаза на пол.

— Нет, — Леви слегка хмыкнул, — я была бы лада его увидеть. Мозет быть он не едет, потому сто думает, сто я на него обиделась? — спросила она у капитана, раскрывая рот, как птенчик.

— Не думаю. Может, твой пап просто козел.

— Козел? — Лейла не на шутку разозлилась. Она резко спрыгнула со скамейки на пол, злобно топая маленькими ножками. Посмотрела на Леви и без стеснения ткнула в него пальцем, — мой папа не козел! Он холосий! Мама не полюбила бы козла и не говолила бы пло него холосие слова! — она громко пыхтела от своей гневной тирады, краснея, как помидор от каждого выкрикнутого слова. Со стороны она была похожа на маленького расфуфыренного воробушка, что отчаянно защищал упавшее ему зернышко. Брови сомкнулись на переносице, отчего маленькие зеленые глазки сузились в еще более суровый взгляд. Девочка злилась совсем не по-детски. Леви был удивлен таким ответом, он замер, выслушивая детские ругательства в, как ни странно, свою же защиту. Леви с новой ему гордостью смотрел на раскрасневшуюся Лейлу и улыбнулся. Протянул руку и погладил ее по голове. Легонько, едва касаясь макушки, но это уже позволило успокоить маленькую защитницу и она удивленно похлопала глазками.

— Раз так, то папа будет очень гордиться тобой.

Их диалог прервал врач, который выглянул из-за двери в палату Кайлы. Леви и Лейла тут же повернулись к нему. Бен сонно зевнул и с улыбкой обратился к ожидающим:

— Кайла очнулась, но все еще чувствует себя не очень. Можете ее навестить, но лишь несколько минут.

***

Как душно.

Кайла, мыча и кривясь, попыталась раскрыть глаза. Веки были такие тяжелые, что казалось, они прилипли к глазам, и любые попытки их разлепить требовали колоссальных усилий. В лицо ударила яркая белизна стен палаты, и Кайла зашипела от боли. Она хотела прикрыть глаза рукой, но та лишь жалко дернулась под ее потугами поднять ее. Все тело ломило от долгого лежания и слабости, сложно было не то что двигаться, моргать приходилось через силу, чтобы снова не провалиться в этот кошмарный сон. От воспоминаний загудела голова, начало крутить ноги и заурчал живот. Кайла смогла лишь жалостно шикнуть на волну накатившей боли, но даже этот тихий клекот громко зазвенел в ушах, из-за чего перед глазами поплыли темные круги. Светлая комната тут же начала чернеть, как в смоге, и девушка в отчаянии прошептала:

— Папа…

В палату вошел Бен. Сегодня была его очередь дежурить рядом с Кайлой и он даже не ожидал каких-то перемен. Бен стал у окна, помешивая в стеклянном стакане горячий чай. Когда он услышал шепот, тут же подошел к пациентке.

— Кайла, когда ты очнулась? — спросил он слегка взволнованно, нащупывая на тоненькой руке пульс. Девушка скривила физиономию, словно откусила за раз пол-лимона.

— Не кричи, голова болит. Только что.

— А что еще болит? — спросил Бен тише.

— Если я скажу все, тебя это устроит?

— Не особо, — он потрогал лоб, — пульс у тебя слабый, но температуры нету. Уже хорошо. Спать хочется?

— Да, но все тело уже болит лежать.

— Ха, — усмехнулся Бен, — тебе еще лежать и лежать. Пролежала же три дня не вставая, еще месяцок полежишь.

Кайла от услышанного испуганно дернулась. Три дня! Где же Лейла? Папа? Леви с кадетами? Она вспомнила, как потеряла сознание в повозке, но потом на ум приходят только далекие мутные голоса и страшная боль в животе. Девушка попыталась посмотреть на свой живот, но мышцы пресса болезненно заныли и волна судороги прошлась по правой ноге. Кайла задергалась, спешно мотая головой.

— Тише, тише, — Бен опустился к ее ноге и помассировал икру большим пальцем, — твой организм истощен, тело слабое и дряблое, поэтому любое движение будет болезненным. Тебе придется еще долго тут лежать. Рану мы зашили хорошо, но твоя слабость и нервозность могут усугубить процесс выздоровления.