The last tycoons: the secret history of Lazard Frères & Co

Брюсу также нужно было разрешить затянувшийся спор с Деймоном Меццакаппой, многолетним руководителем отдела рынков капитала, который ушел на пенсию в конце 1999 года. По обжорному соглашению Мишеля с Дэймоном он должен был получать большую зарплату плюс 3 процента от прибыли New York с 2000 по 2002 год по усмотрению Мишеля. Когда Мишель и Брюс распределили гудвилл в конце 2001 года, Меццакаппа не получил ничего, несмотря на то, что у него оставался процент от прибыли. Вскоре после прихода Брюса процент прибыли перестал иметь какое-либо значение, поскольку прибыли больше не было, Меццакаппа был недоволен. Как и многие другие, он и представить себе не мог, что старый способ Lazard платить партнерам в зависимости от процента от прибыли может быть перевернут Брюсом с ног на голову и уничтожен. Дэймон подал в суд, и дело дошло до арбитража, согласно правилам Уолл-стрит по разрешению споров о бонусах. В начале 2005 года, как раз когда арбитраж должен был начаться, Брюс и Дэймон заключили мировое соглашение (за акции стоимостью не менее 5 миллионов долларов по цене IPO). Затем была битва с так называемыми "ходячими мертвецами" - теми немногими партнерами Lazard, которые получили свою гудвилл в фирме, когда Лумис и Брюс распределили ее в конце 2001 года, но которых уже не было в фирме на момент подачи декларации S-1 в декабре 2004 года. По иронии судьбы, сам Лумис был бывшим партнером с самым большим куском гудвилла, который покинул фирму после распределения и до подачи заявки. Но его "страховой" полис с Мишелем, заключенный 10 сентября 2001 года, гарантировал ему его гудвилл (как говорят, более 1 % акций фирмы, стоимостью более 25 миллионов долларов по предложенной цене IPO), даже если его не было в фирме. Вместе эта слабо сформированная группа, которая также наняла юриста, по слухам, имела от 4,5 до 5 процентов гудвилла. В то время как Мишель получал деньги в ходе IPO, а рабочие партнеры, если бы они остались в фирме, могли бы конвертировать свою деловую репутацию в акции публичной компании через три, четыре и пять лет, поскольку они уже не работали в Lazard, деловая репутация "Ходячих мертвецов" была бы заперта в холдинговой компании на восемь лет, прежде чем ее можно было бы конвертировать в акции публичной компании и продать. "Это просто неправильно, потому что мы должны быть наравне со всеми", - сказал один из участников "Ходячих мертвецов". "Мы действительно должны быть наравне с капиталистами, потому что это то, чем мы являемся на самом деле".

В стратегии "Ходячих мертвецов" было как минимум две составляющие. Во-первых, когда на кону стояли 1,616 миллиарда долларов наличными при высокой оценке, предполагалось, что Мишель и Eurazeo не сделают ничего, что поставит под угрозу эти деньги - и, следовательно, IPO, - и поэтому любой ценой нужно было избежать негативной огласки и иска от бывших партнеров с 5 процентами гудвилла. Во-вторых, Брюс фактически выделил коллективной группе партнеров более 100 % гудвилла фирмы, и поэтому ему нужно было вернуть часть этого гудвилла. (Брюс полагал, что у него будет достаточно времени - по крайней мере три года, - чтобы вернуть распределенную деловую репутацию до того, как она будет конвертирована в публичные акции). Сочетание этих двух рычагов в итоге сработало хорошо. Брюс и его помощники один за другим провели переговоры с членами "Ходячих мертвецов" и в большинстве случаев пришли к соглашению - в том числе и с Лумисом, - выкупив их пункты гудвилла примерно с 50-процентной скидкой к предложенной цене IPO.