The Looting Machine

В Африке "голландская болезнь" носит хронический и изнурительный характер. Вместо широкой экономики с индустриальной базой, обеспечивающей массовую занятость, порождается бедность, а сырьевой сектор становится анклавом изобилия для тех, кто его контролирует. Доля обрабатывающей промышленности в общем объеме производства африканской экономики сократилась с 15 процентов в 1990 году до 11 процентов в 2008 году. Телекоммуникации и финансовые услуги переживают бум, но путь к индустриализации перекрыт. В те самые годы, когда Бразилия, Индия, Китай и другие "развивающиеся рынки" преобразовывали свои экономики, сырьевые государства Африки оставались привязанными к нижней части цепочки промышленного производства. Доля Африки в мировой обрабатывающей промышленности в 2011 году находилась там же, где и в 2000 году: на уровне 1 процента.

В Африке есть районы, где развито производство, в частности в Южной Африке, где платина используется для изготовления катализаторов, и в Ботсване, где зарождающаяся ограночная промышленность сохраняет часть процесса повышения стоимости алмазов. Но гораздо чаще встречаются такие достопримечательности, как заброшенный сборочный завод General Motors, который когда-то гудел за пределами Киншасы, или супермаркет в Луанде, который может похвастаться восемью сортами консервированного горошка, ни один из которых не является отечественным, хотя Ангола может похвастаться достаточным количеством пахотных земель, чтобы покрыть Германию. Сырьевой бум последнего десятилетия, который заставил хедж-фонды и инвестиционных аналитиков пускать слюну по поводу экономических перспектив Африки, возможно, даже ухудшил ситуацию для тех, кто оказался за пределами ресурсного пузыря. В то время как Нигерия демонстрировала ежегодный рост валового внутреннего продукта более чем на 5 процентов, безработица выросла с 15 процентов в 2005 году до 25 процентов в 2011 году. Безработица среди молодежи оценивалась в 60 процентов.

В результате пересчета ВВП Нигерии в 2014 году с учетом до сих пор не учтенного бума в сфере услуг, таких как телекоммуникации и банковское дело, самая густонаселенная страна Африки официально стала крупнейшей экономикой, обогнав Южную Африку. Пересмотр статистики не сделал нигерийцев менее бедными, но позволил вдвое снизить долю нефти в ВВП - до 14 процентов. Новые цифры показывают, что Нигерия - это нечто большее, чем просто нефтяной анклав", - заявил The Economist. "Нигерия теперь выглядит как экономика, к которой стоит относиться серьезно".

Но нефть настолько развратила Нигерию, что для тех, кто пытается честно заработать, перспективы удручающие. Ричард Акереле, ветеран британско-нигерийского бизнеса из старинной лагосской семьи, чьим последним начинанием стало создание новой линии пассажирских люксов в африканских аэропортах, отличается почти невозмутимо веселым нравом. Однако даже он теряет надежду.

У нас здесь есть все, все, - сказал мне Акереле. Но наши люди бедны, и наше общество бедно". Мы сидели в баре на берегу воды на одном из островов в верхней части Лагоса. Солнце плясало на воде, отделяющей богатые острова от кишащей массы человечества на материке, с его обилием переполненных желтых автобусов, какофонией афробита и генераторов, вызывающе одетыми жителями трущоб.

Для поколения Акереле в том, во что превратилась Нигерия, есть что-то глубоко пронзительное. Он был прав - у Нигерии есть все: плодородные земли, огромные природные богатства, университеты, которые в годы после обретения независимости были предметом зависти всей Африки, обилие интеллекта и изобретательности, отражающееся в легкости, с которой нигерийские экспатрианты добиваются успеха за рубежом, романисты, получившие Нобелевскую премию, и ловкие бизнесмены. Но нефть изранила сердце Нигерии. Акереле, который некоторое время работал с Тайни Роуландом из Lonrho, одним из самых успешных и спорных горнодобывающих магнатов Африки, лучше многих знает, что ресурсная индустрия сделала с его страной и континентом.

Однажды вечером, когда мы с ним были последними, кто еще собирался в три часа ночи после веселого вечера, проведенного в попытках высмеять недуги Нигерии, я спросил Акереле, что он предвидит для Африки. Выражение его лица, обычно веселое, упало. Африка станет шахтой, - сказал он, - а африканцы будут трутнями мира".