The lust (СИ)

Юнги докуривает очередную сигарету и нехотя плетется в дом, где его опять ждут давящие стены, мрак и одиночество. Вот только Мин ошибается — это не все, что его ждет. На краю его кровати, широко расставив свои длинные ноги, сидит Чонгук. Юнги замирает на пороге, даже дыханье задерживает и не смеет войти в свою же комнату.

— Войди и закрой за собой дверь, — спокойно говорит Чон и смотрит в упор. Юнги взгляда брата, как это часто и бывает, не выдерживает, опускает глаза вниз и замечает изодранные костяшки Чона. Раны, видно, не свежие, и покрыты коричневой корочкой. Мин удивляется, так как Чонгук сам руки редко пачкает, и даже когда он учился в школе, неугодных «королю» избивали его верные псы. Чонгук резко встает на ноги, и все мысли Юнги, дружно собравшись, покидают его голову, а сам парень от неожиданности пятится назад и упирается лопатками в дверь. Чонгук подходит ближе и нависает над Мином, заставляя того еще больше вжаться в дверь. Младшему кажется, что он пройдет насквозь.

— Я тут с твоими друзьями на днях пообщался, — с ухмылкой говорит брат. — И они мне сказали кое-что интересное.

Для Чонгука это просто слова, максимум очередной повод отыграться на младшем, а у Юнги земля из-под ног уходит, ему кажется, что у него внутри рвется удерживающая сердце на месте нить, и он четко слышит, как оно падает и разбивается вдребезги, где-то под ногами Чона.

— Ты у нас, значит, по мальчикам? — Чон стирает свою улыбку с лица и говорит уже серьезно. От его голоса Юнги хочется, как минимум вскрыться, как максимум испариться. Чонгук приподнимает пальцами чужой подбородок и заставляет смотреть глаза в глаза. Только Юнги смотреть не может. Он боится этих глаз, как бы он не храбрился и не пытался казаться сильным: Чон Чонгук — единственный человек в этой вселенной, способный нагнать на Юнги животный страх одним только своим взглядом. Мин цепляется пальцами за руку брата, пытается сбросить ее, но Чонгук больнее давит на чужой подбородок и снова задает вопрос. Будто он уже не знает на него ответа.

— Мало того, что ты дармоед, в тебе течет кровь предателя, ты полный неудачник и страшный, как крысы, живущие в мусорном баке за школой, так ты еще и гей? — Чонгук кладет руки по обе стороны от головы Юнги и приближается максимально близко. — Дай угадаю, ты даже не актив, — насмехается брат. — Что, нравится, когда тебя в задницу долбят? А не мал ли ты для всего этого?

Юнги часто-часто моргает, прогоняет слезы и с усилием глотает накопившуюся во рту горечь. Чонгук нагибается ниже, мажет губами по скулам дрожащего, как осиновый лист на ветру парня, опускается к шее. Весь участок кожи, которой касались губы Чона горит, Юнги кажется, там вспениваются красные борозды.

— Я не знал, что мой страшненький братик школьная блядь, — шепчет Чон и больно кусает парня за мочку уха. Боль словно отрезвляет. Юнги вскрикивает, отталкивает от себя Чонгука и делает шаг вправо, чтобы окончательно вырваться из рук брата, но старший хватает его поперек и легко, будто Юнги ничего не весит, возвращает на место и с силой впечатывает в дверь.

— Ты ведь понимаешь, что пидор мою фамилию носить не будет? Через два года я должен буду решить, что делать с тобой, так думает мой отец во всяком случае. Твою сестричку я возьму под покровительство и у нее будет все, о чем может мечтать девушка, потом я выдам ее замуж за кого-то из своих парней, и жить она будет, как в сказке. А вот ты, — Чонгук делает паузу, усмехается на попытки мальчишки выбраться и сильнее вжимает его в дверь своим телом. — Ты не получишь моего покровительства и навечно останешься бродячим псом. Если раньше я мог хотя бы дать тебе место жительства и не лишать фамилии, то теперь, мой дорогой братик, я тебе по-дружески советую до коронации уйти нахуй из этого дома, в твоем случае это, кстати, буквально, — смеется старший. — Будь добр и не показывайся мне на глаза, иначе я тебя убью. Ты позор этой семьи. А я ее будущий глава, блядей и пидорасов в моем доме не будет. Именно поэтому, вернешься ты сюда буквально на пару дней к передаче власти, а после всех формальностей, ты сам сбежишь обратно, потому что иначе, я превращу твою жизнь в ад. Понятно? — Чонгук смотрит так, что Юнги понимает, что это не просто угроза.

— Но мне некуда идти, — Юнги словно слышит свой голос издалека, обида клокочет в горле и не дает продохнуть.

— Есть. Я уже все решил. Ты закончишь школу в Японии, благо, язык ты знаешь. Это твои последние дни в Корее, — Чонгук говорит, как рубит, не оставляет шансов, не позволяет верить.

— Пожалуйста, Чонгук, — все мысли сбиваются в кучу, Юнги не знает, как заставить брата передумать, но он точно знает, что не хочет уезжать, не хочет оставлять сестру, Хосока, и вообще, это его родина. Чонгук не имеет права, никто не имеет права выставлять его из страны. — Умоляю, позволь мне остаться, я не буду жить в этом доме, — Юнги сам себя ненавидит, что приходится просить это чудовище, но вариантов нет.