The lust (СИ)

— Серьезно? Ты что, не понял до сих пор, что ты ничтожество, которое я еле терплю?! А теперь, ты еще опозорился на всю школу! Это сегодня школа, а завтра знакомые и друзья семьи, потом весь город! Тебе плевать на имя клана, а мне плевать на тебя. Думать надо было, когда пацанам задницу подставлял, а не сейчас. В Японии можешь хоть по рукам пойти, мне похуй, но здесь ты жить больше не будешь, — взгляд у Чонгука холодный настолько, что Мину кажется, что его кожу покрывает тонкий слой льда. Мин ежится под этим взглядом, инстинктивно тянется вперед к брату, а не назад от него. Хочет погреться, хочет почувствовать хоть толику тепла или сочувствия, но Чонгук еще больше бесится, держит мальчика на расстоянии и не дает надежде возможности родиться. — В этой семье есть традиции! У этого клана есть традиции! Нас все должны уважать и бояться, а какое уважение семье, где живут такие, как ты? Мой отец не может провести церемонию передачи власти без тебя, и ты будешь на ней присутствовать, а до этого, чтоб глаза мои тебя не видели и сразу после церемонии тоже. Усек? Если тебе важно имя и честь твоей сестры, не подходи к ней, оставь ей шанс прожить нормальную жизнь без косых взглядов. Начинай собирать вещи.

— Чонгук, — Юнги цепляется за запястье брата и сползает по двери на пол. — Умоляю, не прогоняй меня, у меня там никого нет, пожалуйста. Хочешь, избей меня, сколько хочешь можешь бить, — голос Юнги срывается, он уже давно не контролирует себя, размазывает горькие слезы по лицу и продолжает просить брата. Чонгук приподнимает Юнги за ворот футболки к своему лицу и долго смотрит на бледное, все еще усеянное уже потускневшими синяками детское личико.

— Знай свое место, звереныш, — отравлено улыбается ему Чон и отталкивает от себя не сумевшего удержать равновесие парня на пол. Юнги вздрагивает на громкий хлопок двери и лежа на полу, все не может забыть последнюю улыбку брата. Она сочилась ядом, и этот яд проник под кожу Мина и теперь отравляет его кровь. Юнги так и лежит на ковре, скулит и просит высшие силы заставить Чонгука передумать. Он ведь совсем ребенок еще, он не сможет выживать один в чужой стране. Быть лишенным покровительства главы клана не кажется Юнги чем-то страшным. Да, он покинет дом без ничего в таком случае, и никто из представителей семьи не имеет право помогать тому, кто в немилости главы клана, но Юнги бы тут и сам справился. Но в 14 лет покинуть дом, сестру, все, к чему он так долго привыкал и привык, кажется ему шагом, который он будет не в состоянии сделать. Юнги сам мечтал уехать, но уехать после школы и иметь возможность вернуться в любой момент. Юнги заползает в ванную и умывается ледяной водой. Даже если Чонгук принял решение и сказал свое слово, Юнги все равно попробует поговорить с дядей. Хьюн должен приехать домой вечером, а пока Мин спускается на кухню выпить воды и снова пойти курить. На кухне он застает сидящую за большим столом и помешивающую горячий шоколад в чашке Мону. Сестра снова без настроения и первые несколько секунд, словно не замечает присевшего напротив Юнги.

— Мона, что с тобой происходит? — разрывает тишину Мин. Девочка вздрагивает, смотрит несколько секунд на брата, а потом делает большой глоток из чашки.

— Ничего, — бесцветным голосом отвечает она и встает с намерением допить шоколад у себя. Дети слышат доносящийся с гостиной голос Суран, а через минуту на кухню входит Чонгук. Юнги весь подбирается на стуле, прикрывает глаза, лишь бы случайно не глянуть на брата, и дышит через раз. Чон безразлично мажет взглядом по Юнги и, улыбнувшись Моне своей дьявольской улыбкой, достает из холодильника бутылку воды. Чонгук также молча покидает кухню, а Мона так и застывшая у стола, опускается обратно на стул. Мин замечает, как полыхают ее щеки и как судорожно бегает ее взгляд по столу. Юнги реакция сестры на Чонгука не нравится, от слова совсем.

— Господи, только не говори мне, что ты влюбилась в него?!— Юнги еле успевает договорить.

— Не твое дело, — выкрикивает девочка и выбегает из кухни.

Юнги так и сидит, ошарашено уставившись на чужую чашку с недопитым шоколадом.

***

Хьюна Юнги застает вечером, пьющего кофе с Суран во дворе у бассейна. Мин долго топчется невдалеке, надеясь, что отец заметит его и позовет. Подойти просто так к главе клана — это выразить неучтивость. Наконец-то, Хьюн замечает мальчугана и подзывает к себе.

— Пришел в себя? Твоя мама говорила, что ты подрался с кем-то в школе, — говорит мужчина.

— Да, спасибо, отец. Мне уже намного лучше, — учтиво отвечает парень.

— Ты хотел о чем-то поговорить? — Хьюн смотрит на не поднимающего глаза с земли парня и указывает рукой на плетеное кресло рядом.

Юнги остается стоять на ногах и взгляда не поднимает. У Чонгука глаза такие же, как у отца, черные, затапливающие этой чернотой все вокруг. Юнги на сегодня этих глаз достаточно.