The Man of Property — Собственник

After leaving James and old Jolyon in the mortuary of the hospital, Soames hurried aimlessly along the streets.	Оставив Джемса и старого Джолиона в мертвецкой, Сомс пошел бесцельно бродить по улицам.
The tragic event of Bosinney's death altered the complexion of everything.	Трагическая гибель Босини совершенно изменила положение вещей.
There was no longer the same feeling that to lose a minute would be fatal, nor would he now risk communicating the fact of his wife's flight to anyone till the inquest was over.	У Сомса уже не было того чувства, что малейшее промедление может оказаться роковым, и вряд ли теперь до конца следствия он рискнул бы рассказать комунибудь о бегстве жены.
That morning he had risen early, before the postman came, had taken the first-post letters from the box himself, and, though there had been none from Irene, he had made an opportunity of telling Bilson that her mistress was at the sea; he would probably, he said, be going down himself from Saturday to Monday.	В то утро Сомс встал рано, еще до прихода почтальона, сам вынул из ящика первую почту и, хотя от Ирэн письма не было, сказал Билсон, что миссис Форсайт уехала на море; он сам, может быть, тоже поедет туда в субботу и останется до понедельника.
This had given him time to breathe, time to leave no stone unturned to find her.	Это давало ему передышку, давало время, чтобы перевернуть все в поисках Ирэн.
But now, cut off from taking steps by Bosinney's death-that strange death, to think of which was like putting a hot iron to his heart, like lifting a great weight from it-he did not know how to pass his day; and he wandered here and there through the streets, looking at every face he met, devoured by a hundred anxieties.	Но теперь, когда его дальнейшие шаги остановила смерть Босини — загадочная смерть, думать о которой все равно, что прижигать сердце раскаленным железом, все равно, что снимать с него громадную тяжесть, — теперь Сомс не знал, куда девать себя; и он бродил по улицам, всматриваясь в каждого встречного, терзаясь нескончаемой мукой.
And as he wandered, he thought of him who had finished his wandering, his prowling, and would never haunt his house again.	И, блуждая по городу, он думал о том, кто уже кончил свои блуждания, кончил свое странствование и уже никогда больше не будет бродить около его дома.
Already in the afternoon he passed posters announcing the identity of the dead man, and bought the papers to see what they said.	Еще днем он увидел сообщения, что труп опознан, и купил газету — посмотреть, что пишут.
He would stop their mouths if he could, and he went into the City, and was closeted with Boulter for a long time.	Заткнуть бы им рты. Сомс пошел в Сити и долго совещался наедине с Боултером.
On his way home, passing the steps of Jobson's about half past four, he met George Forsyte, who held out an evening paper to Soames, saying:	Возвращаясь в пятом часу домой, он встретил около Джобсона Джорджа Форсайта, который протянул ему вечернюю газету со словами:
"Here! Have you seen this about the poor Buccaneer?"	— Читал про беднягу «пирата»?
Soames answered stonily:	Сомс бесстрастно ответил:
"Yes."	- Да.
George stared at him.	Джордж уставился на него.
He had never liked Soames; he now held him responsible for Bosinney's death.	Он никогда не любил Сомса, а сейчас считал его виновником гибели Боснии.
Soames had done for him-done for him by that act of property that had sent the Buccaneer to run amok that fatal afternoon.	Сомс погубил его, погубил той выходкой собственника, которая вселила безумие в «пирата».
'The poor fellow,' he was thinking, 'was so cracked with jealousy, so cracked for his vengeance, that he heard nothing of the omnibus in that infernal fog.'	"Бедняга так бесновался от ревности, — думал Джордж, — так бесновался от желания отомстить, что не заметил омнибуса в этой тьме кромешной".
Soames had done for him!	Сомс погубил его.
And this judgment was in George's eyes.	И этот приговор можно было прочесть в глазах Джорджа.
"They talk of suicide here," he said at last.	— Пишут о самоубийстве, — сказал он наконец.
"That cat won't jump."	— Но этот номер не пройдет.
Soames shook his head.	Сомс покачал головой.
"An accident," he muttered.	— Несчастный случай, — пробормотал он.
Clenching his fist on the paper, George crammed it into his pocket.	Смяв в кулаке газету, Джордж сунул ее в карман.
He could not resist a parting shot.	Он не мог удержаться от последнего щелчка.
"H'mm!	— Гм!
All flourishing at home?	Ну, как дома — рай земной?
Any little Soameses yet?"	Маленьких Сомсиков еще не предвидится?
With a face as white as the steps of Jobson's, and a lip raised as if snarling, Soames brushed past him and was gone….	С лицом белым, как ступеньки лестницы у Джобсона, ощерив зубы, словно собираясь зарычать, Сомс рванулся вперед и исчез.
On reaching home, and entering the little lighted hall with his latchkey, the first thing that caught his eye was his wife's gold-mounted umbrella lying on the rug chest.	Первое, что он увидел дома, отперев дверь своим ключом, был отделанный золотом зонтик жены, лежавший на сундучке.
Flinging off his fur coat, he hurried to the drawing-room.	Сбросив меховое пальто. Сомс кинулся в гостиную.
The curtains were drawn for the night, a bright fire of cedar-logs burned in the grate, and by its light he saw Irene sitting in her usual corner on the sofa.	Шторы были уже спущены, в камине пылали кедровые поленья, и он увидел Ирэн на ее обычном месте в уголке дивана.
He shut the door softly, and went towards her.	Он тихо притворил дверь и подошел к ней.