The Money Kings: The Epic Story of the Jewish Immigrants Who Transformed Wall Street and Shaped Modern America

К январю 1911 года Американский еврейский комитет заметно сменил тактику терпеливой, но настойчивой пропаганды на более агрессивную и публичную позицию. Шифф и другие еврейские лидеры решили, по словам банкира, "разжечь огонь в тылу президента". Если их частные лоббистские усилия не смогли сдвинуть президента с места, возможно, на него повлияет народное мнение. Шифф призвал Луиса Маршалла вынести их дело на публику, что адвокат и сделал 19 января 1911 года, выступив с убедительной и широко разрекламированной речью на собрании Союза американских еврейских конгрегаций, в которой он назвал Тафта трусом за его бездействие. "Если только добродетель мужественности не покинула эту республику, - заявил Маршалл, - ее граждане больше не будут терпеливо наблюдать за издевательствами над дипломатической процедурой, а будут настаивать на полном аннулировании всех договоров, существующих сейчас между Соединенными Штатами и Россией".

После выступления Маршалла члены ВКП единогласно одобрили составленную им резолюцию, призывающую президента "принять немедленные меры" для разрыва договорных отношений с Россией. Усиливая давление на Тафта, конгрессмен Герберт Парсонс, республиканец, представлявший Нью-Йорк, в следующем месяце внес на рассмотрение резолюцию о разрыве договора 1832 года.

Менее чем через неделю Тафт, видимо, почувствовав накал страстей, передал приглашение в Белый дом Шиффу и его союзникам. Президент и его гости, среди которых, помимо Шиффа, были Маршалл, представитель Нью-Йорка Генри Майер Голдфогл и бывший дипломат Саймон Вулф, обменялись светскими беседами за обедом. Затем они удалились в библиотеку Белого дома, чтобы обсудить обсуждаемую тему. Шифф и другие сидели в кругу лицом к президенту, готовые в очередной раз доказывать, почему Соединенным Штатам следует расторгнуть договор с Россией. Но прежде чем кто-то успел заговорить, Тафт достал из ящика стола пачку бумаг и начал читать вслух. Вскоре стало ясно, что президент привел их в Белый дом не для того, чтобы выслушать, а для того, чтобы озвучить свое решение.

"Я был бы готов пойти на этот радикальный шаг и пожертвовать интересами, которые он, безусловно, принесет в жертву, если бы не был уверен на основании всего увиденного и услышанного... что вместо того, чтобы принести пользу кому-либо, и особенно тем лицам, в интересах и для сохранения прав которых этот шаг будет предпринят, он вообще ничего не даст", - заявил Тафт.

Бледно-голубые глаза Шиффа мерцали от негодования, когда Тафт развеял все надежды на то, что его администрация накажет Россию за неуступчивость. "Я думаю, что если бы у меня была такая же оправданная расовая гордость, как у вас, и такое же чувство вопиющей несправедливости, которое приходит домой к человеку, принадлежащему к этой расе, гораздо сильнее, чем к человеку, не принадлежащему к этой расе, я бы чувствовал то же, что и вы", - продолжал Тафт. "Но я президент всей страны, и я чувствую, что, выполняя обязанности, затрагивающие всех, я должен попытаться рассмотреть этот вопрос со всех сторон".

Настроение в зале стало мрачным, когда Тафт закончил свое выступление. Первым заговорил Вульф. "Пожалуйста, не сообщайте прессе о таких выводах, поскольку это нанесет большой вред нашим людям в России", - прошипел он.

Шифф вмешался. "Я хочу, чтобы это было опубликовано", - сказал он. "Я хочу, чтобы весь мир знал об отношении президента". Здесь снова проявилась та сторона финансиста, о которой беспокоились его соотечественники, - импульсивный, быстро приходящий в ярость магнат, который не задумывается о том, чтобы побеспокоить самого влиятельного человека в стране, даже если это отбросит их дело назад.

Президент дал своим гостям несколько минут, чтобы посовещаться в соседней комнате, и когда они вышли, Шифф продолжил издеваться над Тафтом. "Мы чувствуем себя глубоко оскорбленными, что в данном случае, господин президент, вы нас подвели, и теперь нам ничего не остается, как изложить свое дело непосредственно американскому народу, который, несомненно, поступит с нами по справедливости".

Вулф вспоминал, что, когда удрученные еврейские лидеры выходили, все они пожали протянутую руку Тафта, за исключением Шиффа, который грубо отмахнулся от них. (Шифф вспоминал этот эпизод несколько иначе. "Я знаю, что был очень зол на то, как президент Тафт обошелся с нашей делегацией... но президент не дал мне возможности пожать ему руку, и я также не стал этого добиваться", - сказал он.)

"Это означает войну", - прорычал Шифф, покидая Белый дом. И тут же пообещал выделить 25 000 долларов на рекламную кампанию, направленную против договора.

 

-