The New world disorder and the Indian imperative

Деньги, которые Китай вливает в Африку, также сопровождаются политическими условиями, причем объем помощи коррелирует с поддержкой внешнеполитических целей Китая. По подсчетам журнала Economist, Китай увеличивает объем помощи на значительную величину каждый раз, когда африканское государство голосует вместе с Китаем по тем или иным вопросам в ООН, и эта стратегия очень хорошо зарекомендовала себя в Пекине. Все чаще африканские страны вынуждены уступать интересам Пекина и в других областях: в 2014 году ЮАР отказалась принять у себя Далай-ламу, а в 2016 году Сан-Томе и Принсипи разорвали связи с Тайванем. Действия Пекина в Китае заслужили незавидное прозвище "новой колониальной державы", которое он стыдливо пытается преуменьшить. В мае 2017 г. премьер Госсовета КНР Ли Кэцян посетил четыре страны Африки и заявил: «Я хочу со всей серьезностью заверить наших африканских друзей, что Китай никогда не пойдет по колониальному пути, как некоторые страны, и не позволит колониализму, оставшемуся в прошлом, вновь появиться в Африке».

Инвестиционные схемы Китая в Азии и Африке весьма схожи: в обмен на финансирование Китай требует доступа к природным ресурсам, стратегически расположенным портам и маршрутам поставок, а также политического фаворитизма. Как показывает опыт Хамбантоты, Китай часто загоняет страны в долговые кандалы, предлагая непрозрачные кредиты и другие финансовые стимулы. Более того, Китай часто вкладывает значительные средства в страны с ужасающей репутацией в области управления, позволяя им обходить такие раздражающие вопросы, как права       человека и экологические последствия. Президент Уганды Йовери Мусевени, восстановивший мир в стране, очень коротко объяснил, почему эти кредиты помогают. В то же время, если бы китайский бизнес не был слишком обеспокоен проблемами демократического управления, он прямо заявил, что китайцы "не задают слишком много вопросов" и «приходят с большими, а не с маленькими деньгами». Китай уже давно с подозрением относится к попыткам демократизации всех и вся, предпринимаемым под руководством Запада: в 1980-х годах Дэн Сяопин в беседе с прибывшей в страну делегацией деловых кругов пожаловался на западные разговоры о "правах человека, свободе и демократии", которые, по его мнению, "направлены только на защиту интересов сильных, богатых стран, которые используют свою силу для запугивания слабых стран, стремятся к гегемонии и проводят политику силы.

Легитимность для китайского государства и партии - это компетентность, а не обязательно демократия, - заявил в 2013 г. в ходе выступления на TED Talk Эрик X. Ли, венчурный капиталист из Шанхая. Когда к власти пришла Партия китайского сообщества, - сказал он, - Китай погряз в гражданской войне, был расчленен иностранной агрессией, а средняя продолжительность жизни в то время составляла 41 год. Сегодня Китай - вторая по величине экономика в мире, промышленная держава, а его население живет в условиях растущего процветания. Вопрос о том, обязательно ли такое грамотное обеспечение развития приведет к реализации надежных и продуктивных проектов развития за рубежом, остается открытым. Неспособность Китая придерживаться рациональных норм инвестирования привела к появлению десятков "белых слонов" по всему миру, говорится в докладе Оксфордской школы бизнеса Saïd. В докладе утверждается, что почти половина проектов, в которые вкладывает средства Пекин, не являются экономически жизнеспособными с самого начала, а 17% проектов принесли прибыль ниже прогнозируемой. Что касается прав человека и экологических проблем, то Организация Объединенных Наций заявила, что она открыто заявила о том, что считает "значительными пробелами с точки зрения прав человека в финансировании БРИ, главным образом со стороны AIIB, в котором доминирует Пекин.

Цель китайских инвестиций на развитых рынках несколько отличается от целей инвестиций в развивающихся и слаборазвитых странах, где они просто направлены на создание модели экономической зависимости. На европейском и американском рынках Китай использует свои государственные предприятия для стратегического инвестирования в высокотехнологичные отрасли, включая робототехнику, искусственный интеллект, телекоммуникации 5G, возобновляемые источники энергии и оружейную промышленность. Многие из этих отраслей являются обязательными в соответствии с китайским законодательством, они обязаны делиться информацией и ресурсами с государством-участником, создавая то, что журнал The Economist однажды назвал "видимой рукой". По мере того как Китай продолжает приобретать американские фирмы и технологии, интеллектуальная собственность и ноу-хау почти всегда передаются обратно китайскому правительству, что позволяет ему реинвестировать в собственную промышленность и военные стратегии. Некоторые американские законодатели призывают ужесточить правила, препятствующие проникновению "щупалец" Пекина в американскую промышленность.