Таковы были нормативные элементы однополярного момента Америки, и сегодня все эти пять элементов, как представляется, находятся в состоянии значительного стресса. Однако последствия изменения силовых уравнений носят не только материальный, но и нормативный характер, поскольку гегемония, сферы влияния и региональные порядки часто формируются на основе принципов и нормы. Как пишет автор Роберт Гилпин в книге "Война и перемены в мировой политике", государства "вступают в социальные отношения и создают социальные структуры для продвижения определенных политических, экономических или других интересов". Действительно, могущественные государства, как само собой разумеющееся, будут стремиться влиять на иерархии и сети в своих сферах влияния. Такие международные социальные структуры поддерживают тот или иной гегемонистский порядок через идеи, ценности, нормы и институты. Именно поэтому переходы к гегемонии часто нарушают статус-кво не только с точки зрения военного баланса сил; иными словами, сдвиги носят не только материальный, но и нормативный характер. Возвышаясь, великая держава стремится нормализовать свою культурную, экономическую и политическую ориентацию в международной системе. Вторая мировая война и "холодная война" - свидетельство этих тенденций; сами войны были не просто соперничеством великих держав, в них фашизм и коммунизм противостояли либеральным демократиям со свободным рынком. По этой же причине перераспределение сил сегодня не просто изменит акторов на мировой арене, но и поставит под сомнение нормативные основы Pax Americana, которому уже более семи десятилетий.
Страны имеют специфические идеи, идеологии и религиозные убеждения, которые формируют их политическую, культурную и экономическую среду. Крупные державы, как правило, имеют уникальное нормативное представление и о глобальных институтах, поэтому в разные исторические эпохи международная система отражала мировоззрение доминирующего гегемона. На протяжении столетий Восточная Азия была упорядочена в иерархической системе, в центре культурно-экономических отношений которой находился Китай. Pax Britannica, напротив, основывалась на коммерческих предприятиях, опиралась на глобальную сеть торговых узлов и, начиная со второй половины XIX в., на сильное миссионерское чувство привнесения цивилизации в мир. Pax Americana, поддерживая торговые порывы Британии, несла с собой и идеи более эгалитарного и демократического общественного устройства, построенного по ее образу и подобию.
Сегодня глобализация и порожденная ею взаимозависимость еще больше усложняют нормативные сдвиги при таких переходах. Pax Americana не просто уступает место новому могущественному национальному государству, но и сталкивается с многочисленными силовыми проблемами центров, включающих негосударственные субъекты. Как мы уже отмечали, впервые после окончания Второй мировой войны мир станет более взаимосвязанным и взаимозависимым, чем когда-либо, но не будет опираться ни на экономическую мощь Запада, ни на его нормы и ценности. Новый мировой порядок будет характеризоваться множеством конкурирующих и взаимодействующих порядков; это будет мир, который одновременно является многополярным и взаимозависимым. Последствия такого нормативного сдвига огромны. Некоторые в Вашингтоне считают, что развивающиеся державы примут международный порядок, подкрепленный глобализацией его универсальных норм и ценностей. По мнению политического теоретика Джона Икенберри, "глобальные позиции США могут ослабевать, но международная система, которую возглавляют Соединенные Штаты, может остаться доминирующим порядком XXI века". Для того чтобы новые державы могли вписаться в этот порядок, "Запад должен как можно глубже погрузить корни этого порядка". Это возможно, поскольку, в отличие от Германии и Японии первой половины ХХ века, новые развивающиеся державы не стремятся явно перевернуть существующий международный порядок. Китай и другие новые великие державы, - пишет Икенберри, - не хотят оспаривать основные правила и принципы либерального международного порядка; они хотят получить больше власти и лидерства в нем".