The Phoenix (СИ)

Но неожиданно меня отталкивают в сторону. Я чувствую, как хрустнула рука, на которую я неудачно приземлился. Боль разносится по телу одним надрывным импульсом, замирая в каждой клетке моего тела. Неужели Воображала так сильно меня ненавидит? Я пытаюсь нашарить взглядом вялое лицо Би, но когда утыкаются в пустоту, в уши ударяет чей-то отчаянный вопль.

– Это был Чарли! – странный щелчок, словно хлыст прошелся по чьей-то коже. – Это мой брат! Ты оставил его одного!!!

Снова щелчок.

– Остановите ее! Мы еще не наложили швов! – Кричит сын Апполона.

Но это бесполезно. Мое Карманное Солнце, самое спокойное, добродушное и скромное создание на всей планете, избивает самого вспыльчивого, высокомерного и одичалого парня, которого мне доводилось встречать. Это ирония или явное помешательство. Я слышу чьи-то смешки, чье-то улюлюканье, и мне становится гадко от того, что никто не пытается ее остановить.

Неожиданно руки Би смыкаются на его шее, и я слышу чей-то вскрик. Кто-то из толпы, наконец, пытается оттянуть ее, но они отступают, когда перед ними взметаются черные тени. Нико защищал ее … от полукровок? Я пытаюсь приподняться на руке, но это вызывает только страшную, невыносимую боль. Прежде чем я встаю, Би оказывается в объятиях сероглазой.

Аннабет сгребает ее в охапку, не обращая внимания ни на душераздирающие крики, ни на ее слезы, ни на боль никакого внимания. Я с ужасом замечаю, что руки Воображалы покрылись чем-то алым.

– Это мой брат, – истерический, оглушительный вопль бьет по ушам. – Мой брат!

Би разрождается криком, прячась ото всех на груди Аннабет. Тени, что окутывали Нико, словно кокон, отступились от своего хозяина, маяча у самых его ног. Словно боясь чего-то. Или кого-то. Когда я вглядываюсь в лицо сына Аида, я не удивлен. На щеке, кроме свежих царапин и заживающих ссадин, алыми отметинами горят пощечины.

– Помогите ей! – Изо всех выдавливаю я, и, наконец, толпа откликается.

Я атрофируюсь от боли, и, вскакивая на ноги бреду, к окровавленному телу подруги, что все еще пытается содрать с себя кожу. Вокруг Аннабет кружат дети Апполона, передавая медикаменты, стараясь вколоть в извивающее тело, что било судорогами, обезболивающее. Боль. Внутри все горит болью, только не физической. Ладони Би впиваются в мои руки, но что хуже всего это ее глаза. Посеревшие, вновь опустелые глаза, которые будто обезумев, замерли в немой молитве.

– Чарли… это был Чарли…

(Groove Addicts – Mercury

Hanz Zimmer – Inception)

Мне показалось, что эти два часа тянулись целую вечность. Я расхаживал из стороны в сторону, метался к двери медпункта, взывал к богам, но все было тщетно. Это было два часа. Сто двадцать минут чистого ада. За дверью продолжали звякать металлические принадлежности, а в комнате все еще царили тишина и напряжение. Это изнуряло, выматывало и душило изнутри. Я по-прежнему не уверен, что Би жива, но даже в том случае, если детям Апполона удалось сохранить ее жизнь, как я смогу объяснится с ней?

Я подвел ее. Подвергнул ее жизнь опасности, которой и не видел нормальный человек. Она не полукровка, и в первый раз в жизни, я жалею об этом.

Я поднимаю глаза на Аннабет. Боги, я не думал, что вновь увижу эти слезы, что ее кожа снова приобретет болезненный, мелованный цвет. Пайпер поглаживает ее по спине, но это не поможет. Возможно, только я мог бы убедить Воображалу в том, что все будет в порядке. Но черт подери, это ложь.

Неожиданно за моей спиной раздаются чьи-то шаги. Я оборачиваюсь и встречаюсь с виноватым взглядом золотых глаз.

– Как она? – сипло спрашивает Хейзел.

– Дети Апполона все еще там, – вместо меня отвечает Джейсон. – Что сказал Хирон?

– Как только они закончат, мы должны отправить ее домой. Таковы правила.

– Он что-нибудь слышал о человечности? – нервно передергиваю я.

– Перси, перестань.

– Фрэнк, она наш друг. Мы бросаем раненого на поле боя?

– Она ведь человек, а не полукровка, – примирительно говорит Пайпер, продолжая обнимать Аннабет. – Би не должна становиться частью того, чему не принадлежит. Мы отправимся по воздуху, на пегасах.

– После операции?

– Возможно, Нико мог бы… – начала было Хейзел, но осеклась. – Это был бы самый безопасный способ.

Я пытаюсь не злиться. Но это крайне сложно. Глядя на добродушную, словно извиняющуюся Хейзел, я начинаю ненавидеть ди Анджело все больше. Он так и не смог ответить за свои слова, скрывшись в своем домике. Он был виноват в этом, но снова бежал ото всех, прячась среди мертвецов. Меня бросало в дрожь от мысли, что этому человеку настолько плевать на остальных.

– Мы не будем обсуждать это, – раздается стальной голос Аннабет. – Если это причинит ей как можно меньший вред, Би отправится по теням. Мы приставим к ней охранника, одного из сатиров, чтобы быть всегда начеку.

Внутри вспыхивает злоба. Я слышу хруст собственных зубов.

– Мы уже доверились ему однажды. Я не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь еще. Она остается в лагере, и если надо будет, я лично оповещу об этом Хирона. Разговор окончен.