The Phoenix (СИ)

Когда лес, наконец, редеет, и передо мной восстают домики полукровок. Хотя бы то, что от них осталось. Огонь вздымается высоко над землей, так, что даже пики домиков Зевса объяты диким пламенем. Я немею от ужаса. И не смотря на то, что в лагере стоит дикий шум сражения, для меня это не больше фонового шума. Человеческие крики, металлические удары, ржание пегасов, чье-то утробное рычание.

Позади меня появляется чья-то громадная тень, и прежде чем клыки рвут меня на части, Анаклузмос со свистом рассекает плоть чудовища. Когда я, наконец, замечаю, что передо мной адская гончая, я едва не задыхаюсь от ошеломления.

– Мисс О’Лири!!!

Оглушающий вой гончей раздается позади меня. Она хромает в мою сторону, скалясь и лая, но упорно перегрызая глотки мантикоры, что как тряпичная кукла повисла в ее огромной пасти.

Адские гончие на поверхности? Аид тебя дери, что здесь происходит?! Над моей головой проносится чья-то стрела и со свистом врезается в … изваяние льда? Стрела вонзается ровно посредине лба человека-льда и поражает его разрядом тока. Тело монстра осыпается крошкой и подрагивает в предсмертных конвульсиях.

– Джексон, пригнись.

Прежде чем стрела Талии поражает еще одну человекоподобную ледышку, я приникаю к земле.

– Что произошло? – Принимая руку дочери Зевса, спрашиваю я.

– Они появились из ниоткуда. Это фригасы – духи льда. Не спрашивай по поводу гончих, я не имею об этом ни малейшего понятия. Но могу тебя обрадовать…

Она умело сбрасывает пустой колчан на землю и выуживает из ножен короткую спату.

– Это не все хорошие новости на сегодня?

– В поиске вы как-то встречались с богиней льда…

– Хиона…

– Она вернулась, Перси. И, кажется, богиня в плохом настроении, – на лице Талии появляется грустная улыбка, но продолжить разговор мы не успеваем.

Позади нас раздается собачий хрип и передо мной восстает громадная адская гончая с красными полукружиями глаз и клыками, по которым стекает чья-то кровь. Чья-то братская кровь. Мысль об этом пробуждает во мне ненависть, черную, как исполосованная ранами шкура твари.

...остерегайся собак, Перси Джексон.

====== VIII ======

Часть VIII

Беатрис

(Birdy – Strange Birds

Boyce Avenue feat. Jennel Garcia – Demons)

Свет. Теплый, пронизывающий до мозга костей, свет. Он впитывается в кожу, странно, нежно лаская мою щеку. Мой собственный смех осколками битого стекла разлетается по округе. Это чувство восторга, счастья, бесконечного спокойствия разливается внутри меня. Качели взмывают высоко над землей, и я ощущаю, как что-то внизу живота сворачивается в тугой узел. Я едва не визжу от этого счастья. Железные, теплые прутья согревают вспотевшие от предвкушения полета ладошки.

И неожиданно я слышу смех рядом с собой. Он раздается четче, звонче и намного ярче моего собственного. Я оборачиваюсь, и сердце странно подпрыгивает в груди. Шоколадные волосы, что блестят искрами на солнце, золотистые глаза, что щурясь глядят на солнце, щеки, покрытые веснушками. Испачканные в грязи ладони, футболка с неуклюжим роботом, что, видимо, изваляли в грязи. Мои качели останавливаются, и я, не отрываясь, гляжу в широко раскрытые глаза незнакомого мальчишки.

Прилив нежности, нахлынувший на меня слезами, взявшимися из неоткуда, и я уже прижимаю к себе худощавого малыша, вдыхая запах теплой домашней выпечки. Я не знаю его имени. Не знаю даже, как зовут меня саму, но руки мимо воли поглаживают его волосы, противясь упирающимся в грудь рукам мальчишки.

– Монстр! Монстр! – смеясь, визжит он. – Что ты сделала с моей сестрой?!

Он вымазывает мою, кажется, любимую футболку. Но и это не важно. Он вырывается, и у меня не так много сил, чтобы сдерживать его сопротивление. Но я знаю главный его недостаток – щекотка. Он боится щекотки. Мои пальцы впиваются в бока мальчишки, и он тут же заливается диким хохотом, извиваясь под моими руками, как змея.

Неожиданно, я останавливаюсь. Отчего меня вдруг посещает страх? Почему мне страшно отпустить его?

С большой неохотой, словно сомневаясь в правильности своих действий, я отрываюсь от него. Смотрю в карие глаза, которые продолжают светиться недоумением и счастьем.

– Что это с тобой такое? – удивляется малыш.

Но прежде, чем ответить что-либо, я замечаю чей-то темный силуэт, приближающийся к нам. Мои ладони впиваются в грязные ладошки мальчишки, заводя его за свою спину.

Темная фигура все ближе, но я даже и не думаю о том, что бежать. Отчего-то я знаю: это не спасет меня. Черный дорогой плащ, что развивается на теплом летнем ветру; жуткая, белая кожа и серое, угрюмое лицо. Он улыбается мне, как-то по особенному вздернув подбородок. Мне кажется, я видела этого мужчину прежде, но я забываю о нем, как только рука мальчишки впивается в мое плечо и он тихо произносит:

– Мне страшно.