The Phoenix (СИ)

Меньше всех говорит старуха с проблеском седых волос. Она выглядит слишком молодо по сравнению с остальными. В ее руках серебрится веретено. Мойра определяет судьбы людей. И, похоже, она не спешит спорить с сестрами.

Неожиданно меня отталкивают в сторону. Прежде, чем я успеваю понять, Беатрис уже набрасывается на одну из старух со спатой. Пытаюсь остановить ее, но не могу пошевелиться, будто все тело налито жидким металлом. С ужасом наблюдаю за тем, как подруга заносит меч над одной из мойр. Над той, в руках которой пылают нити, среди которых есть и нить жизни Беатрис. Гром заглушает звуки вокруг, но, единственное, что раздается гулким эхом – неестественно громкий голос моей подруги.

– Где Чарли?!

– Она не знает, – объясняет одна из них.

– Она не помнит, – подхватывает другая, распуская пряжу.

– Медальон отобрал воспоминания, – наконец, произносит третья. – Ты должна была забыть.

– К черту ваши предсказания! Верните мне моего брата! – Беатрис вне себя от ярости.

Руки ее дрожат, а сама она едва не задыхается от злобы. Я не могу даже рта открыть, чтобы предупредить, чтобы уберечь ее. Это бесполезно. Успокаивает только то, что, если бы они хотели убить Би, она была бы уже мертва. Слепая опрометчивость застилает глаза подруги. Она сделает все, чтобы спасти брата. И это может привести к худшему.

– Ты прошла весь путь от начала до конца, – продолжает мойра судьбы. – Ты сохранила жизни избранных. Теперь птица может расправить крылья.

– Сомневаюсь, – доносится откуда-то со стороны.

Чувствую, как начинают зябнуть онемевшие руки. Хиона никогда прежде не была так сильна, как теперь. За мгновение все в округе покрывается морозной коркой льда. Вздыбленные облака пыли оседают, остается только ощущение вибраций и громкие отголоски ненавистного грома где-то над головой.

– Птице суждено взлететь, – шуршащий тон мойры, забираясь в уши, будто успокаивает.

– Это было бы в том случае, если бы боги смогли остановить моего хозяина, но, к несчастью, такой власти у Олимпийцев нет. Едва он пробудится, и миру придет конец. Как и самим богам.

– Первородному не пробудиться…

– Без крови Феникса, – продолжает мойра, злобно клацнув ножницами.

– Тогда я не вижу особых препятствий, – она оборачивается к нам, продолжая улыбаться. – Здравствуй, Гелиос. Ты выполнил свое обещание, забери детей и отправляйся к огню.

Божество на мгновение замирает, а затем покорно опускает голову.

–Да, госпожа.

Он жалок. Жалок настолько, что мое бессмысленное желание убить вечного бога солнца становится единственным, что заставляет меня сопротивляться тягости собственного тела. Отчаянно пытаюсь сжать пальцы. Вырваться из оков мойр, преградить путь Гелиосу во чтобы то ни стало.

– Прости меня, Беатрис, – говорит он тихо.

– Не смей, – тут же отзывается подруга.

Огромная глыба льда мгновенно возрастает между нами. Вижу сквозь лед, как Беатрис наносит по твердой преграде череду бессмысленных ударов. Гелиос проходит мимо меня, минует Джейсона и Фрэнка и хватает за руки Джордана и Изабель. Те ни живы, ни мертвы. Они послушно следуют за ним. Боль. Боль – единственное, что я испытываю. Не могу кричать, не могу произнести ни слова! Просто гляжу, как предатель уводит последних полукровок к огню Гестии. Мойры исчезают следом за ним.

И тогда льдина падает. Би пытается рвануть вперед, но Хиона мгновенно вырастает перед ней.

– Согласна на сделку, Беатрис? – начинает она. – Смерть твоего брата взамен смерти твоих друзей? Или наоборот?

Слова раздаются внутри меня гулким эхом. Воздух продолжают сотрясать удары молний. Боги сражаются. Бессмысленно сражаются с первородным. К телу медленно возвращается подвижность. Первым делом я выхватываю Анаклузмос. Хиону не убить, но ранить ее все-таки можно. Всего шаг. Один шаг навстречу богине, и в ногу впивается нечто острое. Чувствую, как на место холода приходит боль.

– Перси!

Аннабет не может пошевелиться. Ее ранило. Точно так же, как и остальных. Так или иначе, Хиона калечит нас, чтобы мы не попытались вмешаться. Боль настолько невыносимая, что меня сгибает пополам. Тяжесть собственного тела тянет к земле. Ледяное острие проткнуло голень. Голос Аннабет, ее молящий тон – единственное, что заставляет меня поднять голову.

– По легендам, только Фениксу дано свергнуть первородного, – рассуждает Хиона. – К несчастью, остановить его может только хранитель.

– Он мой брат! Он ничего не сможет сделать! Он – ребенок! – кричит Беатрис не своим голосом, глядя на нас.

На этот раз крик раздается позади. Талия.

– Прекрати!

– Твой брат – избранный. От этой участи никуда не деться. Лучше бы тебе поторопиться, – Хиона сжимает ладонь, и на этот раз льдина проходит насквозь.

– Все в порядке, Би, – сквозь зубы говорю я.

Кровь стекает по рукам, когда я пытаюсь сломать ледяное острие.

– Несомненно, – так же надменно продолжает богиня. – Мне не нужны были полукровки, как и семерка избранных, Беатрис. Все, что мне нужно было, все, чего желает мой Господин, это ты.

– Не слушай ее! – истошным голосом вопит Фрэнк.