The Routledge Handbook of Philosophy of Animal Minds

Глава Роберта Лурца посвящена методологическому вопросу о том, сможем ли мы вообще провести различие между этими двумя гипотезами, учитывая то, что стало известно как "логическая проблема". Эта проблема заключается в том, что наблюдаемые сигналы, используемые в тестах на чтение мыслей, смешиваются с исследуемыми психическими состояниями. Лурц утверждает, что, хотя ни один из тестов на перцептивное чтение мыслей не избежал логической проблемы, небольшая модификация недавнего эксперимента с корвидами может решить этот вопрос.

Глава Марты Халины - прямой ответ на пессимизм Лурца по поводу современного состояния исследований перцептивного чтения мыслей. Ознакомившись с методологией экспериментов и рассмотрев работы по философии науки о природе приписывания ненаблюдаемых сущностей при объяснении, Халина утверждает, что текущее состояние науки следует воспринимать как достаточное доказательство того, что обезьяны читают мысли о восприятии.

Хейли Клаттербак исследует, помогут ли каузальные модели сделать выбор между гипотезами чтения поведения и чтения мыслей. В ходе обсуждения относительной простоты гипотез чтения мыслей и чтения поведения было высказано предположение, что вмешивающиеся ментальные переменные помогают унифицировать типы поведения, и поэтому изучение отношений между различными видами успехов в выполнении заданий может помочь определиться между этими двумя гипотезами. Клаттербак утверждает, что модели чтения поведения могут разделять это синтаксическое свойство с моделями чтения мыслей. Апелляция к структуре каузальных моделей не помогает решить проблему. Вместо этого нам нужно обратиться к семантическим свойствам моделей, чтобы принять решение между ними.

В трех главах (написанных Кристин Эндрюс, Стивеном Баттерфиллом и Сарой Винсент и Шоном Галлахером) мы уходим от дебатов между чтением мыслей и чтением поведения, рассматривая различные когнитивные механизмы или практики, которые могут быть задействованы как в человеческой, так и в нечеловеческой способности предсказывать и объяснять поведение других. Все три подхода принимают как данность, что человекообразные обезьяны в некотором роде менталисты, но отрицают, что это означает, что обезьяны понимают, что у других есть убеждения.

Эндрюс рассматривает недавний эксперимент, который впервые показал, что человекообразные обезьяны могут решать задачу на ложные убеждения, но она задается вопросом, что означает этот результат. Она предполагает, что обезьяны могут решать эту задачу не путем приписывания ложных убеждений, поскольку мы могли бы сделать такой вывод только в том случае, если бы определенные теории о природе убеждений были верны. Она отмечает, что существуют альтернативные менталистские объяснения того, как шимпанзе и люди могут решать задачи на ложные убеждения, и предполагает, что нам нужно искать более масштабные модели поведения, прежде чем делать вывод о том, что обезьяны понимают ложные убеждения.

В главе Баттерфилла представлена альтернатива теориям чтения поведения и чтения мыслей. Его минимальная теория чтения мыслей гласит, что понимание других людей предполагает отслеживание их ментальных состояний без представления этих состояний как таковых, и он считает этот вариант жизнеспособным объяснением успеха животных в заданиях на "теорию ума". Он защищает этот вариант от альтернативы чтения поведения, отчасти проводя различие между двумя формами чтения поведения.

Винсент и Галлахер также предлагают по-другому подойти к вопросу о том, есть ли у обезьян теория разума, предлагая вместо этого спросить, являются ли они активными восприемниками практических и социальных возможностей. Винсент и Галлахер считают, что люди тоже не полагаются на теорию разума, а вместо этого способны выполнять функции, связанные с чтением мыслей, включая предсказание и объяснение поведения, благодаря прямому доступу к разуму других людей, который мы получаем при взаимодействии с ними. Они выступают за проведение различных экспериментов, включающих взаимодействие между особями, чтобы определить, обладают ли шимпанзе человекоподобным социальным познанием.