The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World

Как напоминает нам Будницкий, акцентирование внимания на украинских погромах не должно приводить нас к тому, чтобы рассматривать евреев только как жертв в эти годы: то, что евреи играли заметную роль в большевистской партии (и имели свой отдел, Евсекцию, в ЦК) и, более того, в ЧК и Красной армии, неоспоримо, даже если их влияние было сильно преувеличено в белой пропаганде. Как отмечает Будницкий о "русских" гражданских войнах, "в этой трагедии евреи были и среди жертв, и среди палачей". Не менее смущает традиционные взгляды на этот вопрос и то, что белые официально не запрещали еврейские органы самоуправления и не закрывали в рабочем порядке еврейские школы и религиозные учреждения. Поэтому многие видные евреи поддерживали белых (по крайней мере, на ранних этапах гражданских войн). Большевики, напротив, закрывали еврейские религиозные и образовательные учреждения (так же, как и православные). Разница заключалась в том, что советское правительство не дискриминировало евреев как индивидуумов и часто безжалостно расправлялось с виновниками погромов. Белые же (у которых, как ни странно, среди главных руководителей был генерал Юденич), несмотря на протесты адмирала Колчака и (особенно) генерала Деникина (не желавших запятнать свою репутацию в Лондоне, Париже и Вашингтоне), ежедневно дискриминировали евреев; на них лежала ответственность за многие погромы; а белые, виновные в таких ужасах, почти всегда оставались безнаказанными - более того, их часто награждали или восхваляли в антисемитской белой прессе - в результате чего на подконтрольной белым территории "жизнь и собственность евреев были более уязвимы, чем в любое другое время в истории России". Вероятно, слишком далеко заходить, чтобы на основании этого (как это делает Будницкий) делать вывод о том, что сопутствующий моральный распад в войсках Деникина был "одним из важнейших факторов, приведших к поражению белых", но он явно не способствовал поддержанию гражданского порядка и военной дисциплины на стороне белых. Однако, учитывая весьма ускоренные темпы ассимиляции, продемонстрированные советскими евреями в 1920-е годы, вероятно, почти верно заключение Будницкого, что "опыт Гражданской войны показал большинству еврейского населения страны, что оно может чувствовать себя в безопасности только при советской власти".

Они, конечно, не чувствовали себя в безопасности под властью белых. Как отмечает Питер Кенез, русский офицерский корпус, который был в центре белого движения, "уже давно был антисемитом". Офицеры инстинктивно отождествляли евреев с понятиями либерализма и социализма, которые сами в целом презирали, и этот прогноз болезни, которой, по их мнению, заразилась Россия в ходе революции и вообще "прогресса" их страны в сторону современности, казался убедительным подтверждением их опыта гражданских войн:

Они всегда недолюбливали евреев, теперь же их антисемитизм достиг патологических размеров. Этот новый и страстный антисемитизм был вызван необходимостью объяснить не столько другим, сколько самим себе, почему произошла революция. По мнению реакционных офицеров, в первую очередь виноваты евреи-пришельцы. Они были микробами, разрушившими здоровое тело политики старой России. По мере того как офицеры все больше разочаровывались в окружающем их запутанном мире, их антисемитизм становился все более патологическим. Они убивали все больше и больше евреев, и нужно было оправдывать себя, придумывая зловещие еврейские заговоры. Возможно, парадоксально, но участие в погромах усиливало антисемитизм... Только это позволяло им находить смысл в мире, который казался им бессмысленным. По крайней мере, в этом отношении белые офицеры были предшественниками нацистов.