The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World

Больше споров в исторической литературе вызывает состав экипажей Балтийского флота в Кронштадте в 1921 году. Позже, в эмиграции, в ответ на критику со стороны Эммы Гольдман, Виктора Сержа и других анархистов он заявил, что предал революцию, разгромив Кронштадт, Троцкий и его сторонники утверждали, что большинство пролетарских кронштадтцев 1917 года - тех, кого бывший военный комиссар когда-то превозносил как "славу и гордость революции", - к 1921 году уже не было на военно-морской базе (они были отправлены на различные фронты гражданской войны в течение предыдущих трех лет), а у тех, кто остался, революционный пыл был разбавлен новым притоком мелкобуржуазных и крестьянских элементов. Однако историк Исраэль Гетцлер в 1983 году опубликовал данные, согласно которым не менее 75 процентов матросов Балтийского флота в 1921 году были призваны на службу до 1918 года, а на "Петропавловске" и "Севастополе" не менее 93,9 процента экипажей были призваны до 1918 года. Что изменилось, обнаружил Гетцлер, так это уменьшение среди них опытных большевиков: только 12 процентов кронштадтских большевиков в 1921 году вступили в партию до января 1919 года.

Также 18 марта 1921 года большевики без всякой иронии устроили торжества в память о Парижской коммуне, основанной в этот день ровно за полвека до этого, в 1871 году: "Победители празднуют годовщину Коммуны 1871 года", - с горечью признавался Александр Беркман в своем дневнике. "Троцкий и Зиновьев осуждают Тьера и Галлифрея за расправу над парижскими повстанцами..." Это ужасное совпадение, о котором говорит красноречивое многоточие Беркмана , оказалось слишком сильным для многих анархистов - союзников режима, которые впоследствии умыли руки перед большевиками. Как записала Эмма Голдман:

Кронштадт оборвал последнюю нить, связывавшую меня с большевиками. Бессмысленная резня, которую они спровоцировали, говорила против них красноречивее, чем что-либо другое. Какими бы ни были их притязания в прошлом, большевики теперь показали себя самыми пагубными врагами революции. Я больше не мог иметь с ними ничего общего.

Для Беркмана:

Серые дни уходят. Один за другим гаснут огоньки надежды. Террор и деспотизм подавили жизнь, зародившуюся в Октябре. Лозунги революции преданы забвению, ее идеи задушены в крови народа. Дыхание вчерашнего дня обрекает на смерть миллионы людей, тень сегодняшнего дня нависла над страной, как черная пелена. Диктатура топчет массы ногами. Революция мертва, ее дух вопиет в пустыне...

Я решил уехать из России.

Голдман и Беркман, по крайней мере, были на свободе и смогли покинуть Россию в конце года. Другим анархистам не так повезло, они пострадали от красного террора несоразмерно больше. Собственно, их страдания начались 11-12 апреля 1918 года, на пять месяцев раньше основной волны террора, когда во время налета ЧК на Дом анархии на Малой Дмитровке в Москве, штаб-квартиру Федерации анархистских организаций, около сорока анархистов были убиты и около 500 арестованы. Тем не менее, во время наступления Юденича на Петроград в октябре 1919 года некоторые анархисты были освобождены из тюрем для помощи в обороне города, хотя впоследствии их снова посадили в тюрьму. Совсем недавно, 13 февраля 1921 года, анархистам (включая некоторых, освобожденных из тюрем по лицензии) было разрешено организовать большую церемонию по случаю погребения на Новодевичьем кладбище Москвы князя П.А. Кропоткина. Однако, когда "Кропоткин лежал, как спящий волшебник", а "вокруг погребения собралась толпа страстных людей", - вспоминал один из очевидцев, - "тень ЧК упала повсюду". Вскоре, что вполне предсказуемо, анархисты снова оказались под ударом, поскольку после кронштадтских событий по всей большевистской России начались массовые аресты профессоров их вероисповедания. В тюрьмах они подвергались частым избиениям и пыткам. Последовали казни: например, поэт Лев Черный, бывший глава Московской федерации анархистов, и бывшая вобла Фаня Барон (стоявшая на страже тела Кропоткина в Колонном зале Дома профсоюзов в феврале) были расстреляны ЧК в сентябре 1921 года. Наконец, 5 января 1922 года десять других видных анархистов (в том числе Волин, Григорий Максимов и Ефим Иарчук) были высланы из страны после продолжительной голодовки.

Новая экономическая политика

Впоследствии Ленин писал, что события в Кронштадте "озарили действительность, как вспышка", что дало повод некоторым наблюдателям предположить, что последующий отказ советского правительства от военного коммунизма и постепенное внедрение новой экономической политики (впоследствии освященной и капитализированной как НЭП), суть которой заключалась в замене силы на стимул в экономических отношениях государства с крестьянством (и неизбежном последующем понижении интересов рабочих), был введен как следствие восстания; Но на самом деле планы по введению НЭПа предшествовали матросскому восстанию на много недель, а истоки этих планов имели еще более длительную историю.