Читаем The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World полностью

Затем, в соответствии с приказом Тухачевского, отданным в 4.50 утра 17 марта 1921 года, после продолжительного артиллерийского обстрела была предпринята вторая атака на остров, в ходе которой около 25-30 000 красных солдат вышли на лед - или, что более страшно, в воду на глубину около фута с тающим льдом под ней. В этих условиях, когда поднялась темная вода, непонятно, какое преимущество могли дать белые халаты, в которые многие были "замаскированы". Их дополняла масса артиллерии на северном и южном берегах залива (включая множество тяжелых орудий, привезенных на север, как и сам Тухачевский, с бездействующих фронтов против Польши) и приток около 300 старших большевиков, спешивших на место событий с X съезда партии в Москве. Однако, опять же, остается неизвестным, какой военный эффект имело большинство этих необученных делегатов; есть предположение, что красная артиллерия (и немногочисленные бомбардировочные самолеты) нанесли больший ущерб собственным силам (разбив лед), чем "врагу". Но, тем не менее, к 17-18 марта 1921 года восстание было подавлено, а город и крепость Кронштадт и весь остров Котлин вернулись в руки советской власти. Тухачевский, не ступив на остров, через два дня передал командование А.И. Седякину и вернулся на юг, в Смоленск, чтобы руководить реорганизацией Западного фронта, поскольку Рижский мирный договор (18 марта 1921 года) скрепил мир с Польшей. Задуманные им планы по применению отравляющего газа для обезвреживания линкоров в Кронштадтской гавани не пришлось реализовывать, так как моряки на борту линкоров "Петропавловск" и "Севастополь", узнав о планах повстанческих лидеров по уничтожению кораблей, свергли их, взяли под контроль и сдались. Еще одна гражданская война внутри гражданской войны.

Количество погибших и раненых с обеих сторон этого географически ограниченного, но чрезвычайно значимого фронта гражданской войны остается предметом споров. Официальные советские источники утверждали, что в ходе боев было убито около 1 000 повстанцев, 2 000 ранено и 6 528 взято в плен, а в Красной армии погибло 527 человек и 3 285 ранено, но это, скорее всего, грубое искажение истинного числа жертв: недавно опубликованные советские документы свидетельствуют, что в ходе боев было убито по меньшей мере вдвое больше повстанцев, а в рядах Красной армии могло погибнуть до 2 000 солдат. Более того, по оценкам, более 2 000 кронштадтцев были впоследствии казнены ЧК и еще столько же отправлены в лагеря на Белом море (на Соловецких островах) и в другие места, большинство из них были приговорены к пяти годам заключения. В отличие от этого, никто из большевистских чиновников, удерживаемых мятежниками, не был убит или ранен. Несколько тысяч моряков (возможно, до 8 тысяч, и среди них Петриченко) бежали по льду в Финляндию. Когда вскоре после этого лед на заливе растаял, сотни трупов также были выброшены на финские берега, что вызвало официальную жалобу в Москву из Хельсинки о риске для здоровья.

Загадкой остается и появление во французской газете Le Matin за две недели до восстания сообщения о якобы готовящемся восстании в Кронштадте. Возможно, это связано с "Меморандумом по вопросу об организации восстания в Кронштадте", который, вероятно, был составлен эмигрантами Кадетом и другими членами Национального центра. Этот документ (который, судя по всему, был написан в январе 1921 года) содержал очень подробную и точную информацию о том, как ресурсы, персонал и оружие в Кронштадте могут быть использованы для восстания в марте 1921 года; но почему ссыльные антибольшевики должны были задуматься об организации восстания в городе, который в то время все еще считался бастионом большевизма, остается неясным. Как заключил Пол Аврич, хотя эти сообщения довольно точно предвещали грядущие события на Котлине, "ложные слухи такого рода, стимулированные желанием выдать желаемое за действительное и общим брожением внутри России, в то время были отнюдь не редкостью". Можно даже допустить, что они были бы более необычными, если бы один или два из них не оказались столь проницательными.

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Рим». Мир сериала
«Рим». Мир сериала

«Рим» – один из самых масштабных и дорогих сериалов в истории. Он объединил в себе беспрецедентное внимание к деталям, быту и культуре изображаемого мира, захватывающие интриги и ярких персонажей. Увлекательный рассказ охватывает наиболее важные эпизоды римской истории: войну Цезаря с Помпеем, правление Цезаря, противостояние Марка Антония и Октавиана. Что же интересного и нового может узнать зритель об истории Римской республики, посмотрев этот сериал? Разбираются известный историк-медиевист Клим Жуков и Дмитрий Goblin Пучков. «Путеводитель по миру сериала "Рим" охватывает античную историю с 52 года до нашей эры и далее. Все, что смогло объять художественное полотно, постарались объять и мы: политическую историю, особенности экономики, военное дело, язык, имена, летосчисление, архитектуру. Диалог оказался ужасно увлекательным. Что может быть лучше, чем следить за "исторической историей", поправляя "историю киношную"?»

Дмитрий Юрьевич Пучков , Клим Александрович Жуков

Публицистика / Кино / Исторические приключения / Прочее / Культура и искусство
Набоков о Набокове и прочем.  Рецензии, эссе
Набоков о Набокове и прочем. Рецензии, эссе

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Публицистика / Документальное