The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World

Разумеется, враги большевиков не создали ничего, что могло бы сравниться с этой лавиной искусной агитации. Отчасти это было следствием нехватки ресурсов в преимущественно сельских и периферийных районах, занятых различными антибольшевистскими силами: Махно, например, пользовался поддержкой ряда очень талантливых агитаторов, большинство из которых (как Петр Аршинов и Волин) входили в анархистскую федерацию "Набат", но им с трудом удавалось собрать даже самые элементарные средства пропаганды. В результате прокламации Революционно-повстанческой армии Украины можно было найти напечатанными (размазанными, полустертыми) на пустой стороне всего - от страниц бухгалтерской книги до фантиков с конфетной фабрики. Белые в Сибири также жаловались на голод писателей, иллюстраторов, художников, бумаги, чернил, печатных станков и других жизненно важных компонентов политической агитации, что ограничивало любые усилия по популяризации их режима. Действительно, их усилия в этом направлении были настолько слабыми, что однажды, во время посещения деревни в нескольких милях от Омска в августе 1919 года, административный секретарь Колчака не смог найти ни одного крестьянина, который мог бы узнать фотографию "верховного правителя", хотя некоторые высказывали мнение, что этот всегда тщательно выбритый и нарядный человек "вероятно, англичанин". На юге, куда в 1918 году бежали многие представители антибольшевистской интеллигенции и творческих кругов, дела у белых обстояли несколько лучше, и с сентября 1918 года при Особом совете при Главнокомандующем вооруженными силами Юга России было создано Информационно-агитационное агентство (Осведомительно-агитационное агентство) - Осваг. Но, хотя в одном из исследований деятельности Освага делается вывод, что "он был очень эффективным инструментом информационного контроля и манипулирования прессой", большинство других исследований того периода с этим не согласны: Питер Кенез, например, описывает, что Деникин, упраздняя Особый совет в декабре 1919 года, сознательно решил не включать отдельный отдел пропаганды в свое новое правительство Главнокомандующего, настолько мало ценились прежние достижения Освага. Однако самым примечательным является то, что даже не имея эффективных пропагандистских органов - более того, даже считая пропаганду и политику безвкусными, нечистыми и неблагородными - белые смогли на волосок от победы над большевиками, которые пристрастились к агитации и смогли настолько эффективно распространить свои идеи по внутренним линиям по всей Совдепии, что образ Ленина приблизился к культовому статусу задолго до окончания "русских" гражданских войн.

* * *

С точки зрения внешних коммуникаций, напротив, Совдепия находилась в крайне невыгодном положении по сравнению с белыми и большинством своих националистических противников (особенно после того, как по окончании мировой войны была прекращена немецкая блокада Балтики и закрыты турецкие проливы). Объединение крупных и относительно мощных польских и румынских государств в последние дни мировой войны и сразу после ее окончания также имело следствием создание барьера против большевизма от Балтики до Черного моря. На Парижской мирной конференции союзники были слишком заинтересованы в укреплении этого санитарного кордона, вплоть до попустительства (в свое время) довольно сомнительно законной оккупации Вильнюса Польшей и аннексии Бухарестом Бессарабии. Попытки Красной армии прорвать эту блокаду закончились сначала разочарованием в мае-июне 1919 года (когда не удалось достичь и спасти Венгерскую Советскую Республику), а затем катастрофой в июле-августе 1920 года (когда войска Тухачевского были разбиты в советско-польской войне и Москва была вынуждена уступить Польше территорию, которая добавила еще одну 100-мильную подушку к антибольшевистскому буферу). Как уже отмечалось выше, если бы красные войска прорвали кордон и добрались до очень бедных и беспокойных территорий побежденных Германии, Австрии и Венгрии, в то время как в соседней победоносной (но разочарованной) Италии происходили революционные потрясения (100 000 рабочих заняли фабрики на севере страны), история Европы XX века наверняка пошла бы совсем по другому пути.