The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World

Усилия Юденича могли бы принести более богатые плоды, если бы в 1919 году Петрограду всерьез и одновременно угрожали с севера. Но, хотя союзные войска и их русские и карельские союзники к концу мая 1919 года продвигались по Мурманско-Петроградской железной дороге к Медвежьей Горе (Медвежьегорску), на северном берегу Онежского озера, и далее к Петрозаводску, хотя финская часть в это же время перешла границу и к июню приблизилась к тому же городу, и хотя (также в мае-июне) британские морские пехотинцы (с небольшим флотом хорошо вооруженных мониторов и канонерских лодок) предприняли наступление вверх по рекам Вага и Северная Двина в направлении Котласа, а другие интервенционистские силы (включая американские отряды) провели вылазки по железной дороге из Архангельска в направлении Вологды, ничто из этого серьезно не угрожало Петрограду и не приносило помощи Юденичу. Да и не предполагалось. Финны (в своей так называемой Аунской экспедиции, одной из нескольких кампаний, известных под общим названием "Родственные войны") стремились оторвать южную (Олонецкую) Карелию от Советской России и знали, что такой исход вряд ли будет одобрен белыми, а британские наступательные операции и 8,Британские наступательные операции и прибывший в мае-июне 1919 года 8-тысячный северорусский отряд помощи были призваны лишь оттеснить большевиков назад, чтобы облегчить полный вывод союзных войск, который был согласован в апреле 1919 года, начался в июне того же года и завершился эвакуацией Архангельска (26-27 сентября 1919 года) и Мурманска (12 октября 1919 года). Даже строительство англичанами гидросамолета и катера на Медвежьей Горе, похоже, не имело целью облегчить дальнейшее наступление белых на Петроград, а лишь обеспечило бы крах русских белых - хотя он, конечно, наступил бы - не раньше, чем пройдет хотя бы приличный промежуток времени после поспешного ухода их бывших "союзников". Брошенные русские вряд ли были одурачены: полковник Л.В. Костанди, начальник оперативного отдела штаба генерала Миллера, вернул свои британские награды командующему союзными войсками генералу Эдмунду Айронсайду, а ас-истребитель майор А.А. Казаков, самый выдающийся русский летчик той эпохи, в знак протеста намеренно разбил свой британский самолет о землю 1 августа 1919 года, мгновенно покончив с собой в самоубийственном акте протеста против вероломства союзников.

Последняя глава северной саги о гражданских войнах завершилась эвакуацией Архангельска и Мурманска их последними, отчаянными белыми защитниками в начале 1920 года, но это всегда был самый странный из театров борьбы. Здесь была самая большая концентрация союзных войск за все время интервенции (если не учитывать своеобразное японское присутствие на Дальнем Востоке), а в лице возвышающегося и блефующего командующего союзными британскими войсками генерала Эдмунда ("Крошки") Айронсайда был создан образ, который не смог бы лучше карикатурно изобразить ни один большевистский пропагандист антиимпериализма. Белые силы на севере также хорошо служили генералу Миллеру: Его антиреволюционные заслуги (в том числе то, что его чуть не линчевали солдаты в апреле 1917 года за то, что он запретил своим подчиненным носить красные ленточки) могли бы сравниться хотя бы с заслугами адмирала Колчака (который бросил свой Почетный меч в гавань Севастополя, а не сдал его красным матросам в июле 1917 года) и превзойти Корнилова (который незаконно повесил дезертиров в июне 1917 года), Но ни один из белых или националистических солдат не обладал лучшей военной квалификацией, чем Миллер, который на пике своей долгой карьеры командовал 26-м армейским корпусом русской армии. Однако в этой малонаселенной полярной глуши, где многие потенциальные призывники-крестьяне были карелами и сторонились русских пришлых (или даже стремились к союзу с Финляндией), Миллер слишком часто становился олицетворением генерала без войска. Хотя в конце 1919 года (после ухода союзников и полной безнадежности ситуации) белые заявили о численности более 50 000 человек, Северная армия Миллера редко набирала более 5-10 000 добровольцев: людей собирали, призывали на службу, выдавали им пайки и обмундирование, а затем они исчезали в тайге. Это привело к появлению таких местных новшеств, как Славяно-британский легион, о котором сегодня вспоминают в основном по неправильным причинам - как о единственном подразделении гражданской войны, в котором русские призывники подняли мятеж, а затем убили четырех своих британских офицеров.