Читаем The “Russian” Civil Wars, 1916–1926: Ten Years That Shook the World полностью

Внутри страны дела предшественников Николая II в предыдущем столетии шли не лучше. Полуконституционное и полуякобинское восстание молодых армейских офицеров и их друзей (известных впоследствии как декабристы) в конце 1825 года было легко подавлено Николаем I, но, как предвестник последующих революций, оно было далеко не забыто. Действительно, сторонники мучеников-декабристов (пятеро из которых были повешены, а еще сотни заключены в тюрьмы или сосланы) приняли активное участие в быстро последовавшем за этим Ноябрьском восстании в Польше 1830 года, а также составили ядро интеллектуального и литературного расцвета "золотого века" российской культуры - Пушкин, Лермонтов, Чаадаев, Герцен и другие, - который должен был породить революционного заклятого врага царизма - интеллигенцию. Сын Николая I и наследник престола (в 1855 году) Александр II в 1861 году освободил крепостных, перестроил российское местное самоуправление, образование, правовую систему и реформировал армию, но в то же время заслужил презрение как польских подданных, так и российских либералов и радикалов за кровавое подавление Варшавского январского восстания 1863 года, и вызвал непримиримую ненависть к трону со стороны первого поколения социалистов империи, которые были разгневаны ограниченными целями и спорными результатами так называемых "Великих реформ" 1860-х годов. Для таких непримиримых врагов царя не имело ни малейшего значения, что в последний день своей жизни он собирался дать письменное согласие на принятие ограниченной демократической конституции: 1 марта 1881 года Александр II, "царь-освободитель", был убит террористом с бомбой. Его сын и преемник Александр III, закаленный этой катастрофой и получивший наставления от первосвященника русского консерватизма графа К.П. Победоносцева, впоследствии управлял эпохой реструктуризации и контрреформ, но, несмотря на желания царя и его наставника, Старую Россию не удалось оградить от посягательств современного мира: в 1890-х годах империя пережила впечатляющую, но в то же время социально, политически и эмоционально дестабилизирующую эпоху сверхбыстрой индустриализации. Более того, Александр III, несмотря на то, что во многих отношениях был удивительно крепким человеком, неожиданно и скоропостижно скончался в 1894 году. Его сын и преемник, молодой и лихорадочный Николай Александрович, также находясь под влиянием Победоносцева, оказался слабее волевым, но в то же время, как ни странно, более упрямым и независимым, чем его отец.

Нового царя, Николая II, его противники впоследствии окрестили "Николаем Кровавым" (Кровавый), но это отражало не его грозность - он не был узнаваемым родственником Ивана Грозного (Грозный), - а его привычку подавлять с произвольной, бесчувственной, а зачастую и беспричинной жестокостью даже умеренных и здравомыслящих критиков своего режима. Надиром Николая в этом отношении, конечно, стало "Кровавое воскресенье": печально известное убийство казаками тысячи или более мирных демонстрантов на улицах Петербурга в январе 1905 года, которое ускорило начало долго копившейся революционной бури. Николай колебался и в разгар революции 1905 года, которая привела к огромным волнениям по всей его империи и завершилась тем, что революционеры почти захватили контроль над Москвой и Санкт-Петербургом в конце года, в то время как Россия оправилась от поражения от Японии на Дальнем Востоке в сентябре, предложил уступки своим противникам в императорском манифесте от 17 октября 1905 года. Но, как они потом наблюдали, царь, заключив мир с Японией, беззастенчиво вырывал назад то, что он неохотно уступил в тщетной попытке остановить революцию (новый парламент, Государственная дума, например, был выхолощен в результате незаконной фальсификации избирательного закона еще в июне 1907 года), Даже многие российские либералы и прогрессисты, которые в противном случае могли бы стремиться к конструктивному партнерству со своим императором, вместо этого оказались на стороне революционных социалистов, предсказывавших, что этот царь будет "Николаем Последним"."

Перейти на страницу:

Похожие книги

«Рим». Мир сериала
«Рим». Мир сериала

«Рим» – один из самых масштабных и дорогих сериалов в истории. Он объединил в себе беспрецедентное внимание к деталям, быту и культуре изображаемого мира, захватывающие интриги и ярких персонажей. Увлекательный рассказ охватывает наиболее важные эпизоды римской истории: войну Цезаря с Помпеем, правление Цезаря, противостояние Марка Антония и Октавиана. Что же интересного и нового может узнать зритель об истории Римской республики, посмотрев этот сериал? Разбираются известный историк-медиевист Клим Жуков и Дмитрий Goblin Пучков. «Путеводитель по миру сериала "Рим" охватывает античную историю с 52 года до нашей эры и далее. Все, что смогло объять художественное полотно, постарались объять и мы: политическую историю, особенности экономики, военное дело, язык, имена, летосчисление, архитектуру. Диалог оказался ужасно увлекательным. Что может быть лучше, чем следить за "исторической историей", поправляя "историю киношную"?»

Дмитрий Юрьевич Пучков , Клим Александрович Жуков

Публицистика / Кино / Исторические приключения / Прочее / Культура и искусство
Набоков о Набокове и прочем.  Рецензии, эссе
Набоков о Набокове и прочем. Рецензии, эссе

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Публицистика / Документальное