Конкуренция с Э. Д. Сассуном, несомненно, усиливала подобные опасения. В письме Абдалле Габбай предупреждал: "[Элиас] не собирается сидеть на лаврах и преследует наших людей либо для того, чтобы завербовать их, либо для того, чтобы попросить их шпионить для него. Тем временем мы сидим тихо и наблюдаем за всеми этими действиями", и что Элиас будет упорно идти по их стопам и откроет филиалы в Калькутте и Лондоне - в общем, везде, где работает David Sassoon & Co. Габбай был ястребом, убежденным в необходимости противостоять фирме Элиаса и "сражаться с ним на каждом углу". В своих письмах к Абдалле он неоднократно призывал его пресечь "безграничную жадность этого Элиаса" и "ограничить его деятельность и поставить его на место". Это было нечто большее, чем здоровая конкуренция: Габбай намеренно затягивал возврат Э. Д. Сассуну процента от морской страховки за одну партию опиума, агентом которой выступала компания David Sassoon & Co, и на каждое напоминание Абдаллы придумывал разные оправдания. Вскоре после этого он умолял Абдаллу поднять на борьбу остальных братьев: "Элиас заинтересован в том, чтобы расширить свой бизнес и разгромить наш, но если братья приложат усилия, он не сможет нам навредить". Габбай знал, что для того, чтобы достучаться до Абдаллы, ему нужно напугать его не только потерей сделок, но и, что еще важнее, потенциальной потерей работников.
Для Абдаллы все было не так просто. Разрыв задел его за живое, и он стремился избежать дальнейших раздоров в семье. И хотя он не хотел уступать бизнес своему брату, он считал стремительное расширение бизнеса Элиаса безрассудным и больше беспокоился о том, какой ущерб это может нанести репутации семьи. " Мне очень грустно слышать об огромных убытках, которые Элиас понес от торговли опиумом. Это кошмар для меня. Его жадность возьмет над ним верх". Как мы увидим, у Абдаллы были и другие заботы. Его политические амбиции в Индии и тяга к Лондону и английскому обществу, возможно, уменьшили его аппетит к конфронтации, которой желал Габбай.
Восемнадцать шестьдесят девять стали знаковыми для мировой торговли в XIX веке и в последующие годы: Открытие Суэцкого канала длиной 101 миля значительно сблизило Азию и Европу. Длина пути из Бомбея в Лондон через мыс Доброй Надежды сократилась с более чем 10 000 морских миль до примерно 6 000, что позволило снизить стоимость морских перевозок на 30 %. Путешествие из Марселя в Шанхай значительно сократилось - со 110 до 37 дней. Открытие канала дало толчок развитию новых пароходных технологий и позволило пароходам конкурировать на азиатских маршрутах. В результате высокотоннажные пароходы, направлявшиеся в порты Восточной Африки и Азии, смогли пройти из Средиземного моря через канал в Красное море и далее в Индийский океан. Экономическая жизнь Западной Индии в целом и Бомбея в частности преобразилась. Сухопутный путь в Индию, предполагавший пересечение Синайского полуострова на караванах, обычно занимал от четырех до шести месяцев, в зависимости от погоды и скорости движения кораблей до Александрии. Морской путь занимал от одного до двух. С открытием Суэцкого канала мир стал меньше, а значение Индии и Египта возросло, как и авторитет мировых купцов, работавших в этих регионах и знавших о них. Сассуны, опять же, были одними из первопроходцев, которые понимали эти изменения и то, что они означали для мировой торговли. Такие люди, как Абдалла, считались решающими для