The Story of Civilization 05

На фоне этой набожности среди духовенства царила такая распущенность нравов, что в доказательство можно привести тысячу свидетельств. Тот же Петрарка, который до конца остался верен христианству и нарисовал благоприятную картину дисциплины и благочестия в карфуцианском монастыре, где жил его брат, неоднократно осуждал нравы духовенства в Авиньоне. Начиная с новелл Боккаччо в XIV веке, Мазуччо в XV и Банделло в XVI, разгульная жизнь итальянского духовенства - постоянная тема итальянской литературы. Боккаччо говорит о "развратной и грязной жизни духовенства", о грехах "естественных или содомитских "6.6 Мазуччо описывал монахов и монахов как "служителей Сатаны", пристрастившихся к блуду, гомосексуализму, скупости, симонии и нечестивости, и утверждал, что в армии моральный уровень выше, чем у духовенства.7 Аретино, знакомый со всякой грязью, осуждал ошибки печатников, соперничающие по количеству с грехами духовенства; "поистине, легче найти Рим трезвый и целомудренный, чем правильную книгу".8 Поджио почти исчерпал свой словарный запас язвительных слов, разоблачая безнравственность, лицемерие, скупость, невежество и высокомерие монахов и священников;9 И "Орландино" Фоленго рассказывает ту же историю. Очевидно, монахини, которые сегодня являются ангелами и служителями благодати, тоже принимали участие в веселье. Особенно бурно они проходили в Венеции, где монастыри и женские обители находились достаточно близко друг к другу, чтобы их обитательницы могли время от времени спать в одной постели; в архивах Proveditori sopra monasteri хранится двадцать томов судебных процессов о сожительстве монахов и монахинь.10 Аретино без обиняков говорит о монахинях Венеции.11 А Гвиччардини, обычно сдержанный, теряет самообладание при описании Рима: "О суде Рима невозможно говорить с достаточной строгостью, ибо он является постоянным позором, примером всего самого мерзкого и постыдного в мире".12

Эти свидетельства кажутся преувеличенными и могут быть предвзятыми. Но послушайте святую Екатерину Сиенскую:

С какой бы стороны вы ни обратились - к светскому духовенству, священникам и епископам, или к религиозным орденам, или к прелатам, малым или великим, старым или молодым, - вы не увидите ничего, кроме преступлений; и все они смердят в моих ноздрях зловонием смертного греха. Узколобые, жадные и скупые... они оставили заботу о душах...., сделав богом свое брюхо, едят и пьют в беспорядочных пирах, и сразу же впадают в скверну, живут в разврате... кормят своих детей имуществом бедных..... Они бегут от служения хора, как от яда.13

И здесь мы снова должны что-то отбросить, поскольку ни одному святому нельзя доверять, чтобы он говорил о человеческом поведении без возмущения. Но мы можем принять итог, подведенный откровенным католическим историком:

Неудивительно, что, когда высшие чины духовенства находились в таком состоянии, среди регулярных орденов и светских священников пороки и нарушения разного рода становились все более и более распространенными. Соль земли потеряла свой аромат.... Именно такие священники послужили поводом для более или менее преувеличенных описаний духовенства Эразмом и Лютером, посетившими Рим во время правления Юлия II. Но ошибочно полагать, что в Риме развращенность духовенства была хуже, чем в других местах; документальные свидетельства безнравственности священников есть почти в каждом городе итальянского полуострова. Во многих местах - например, в Венеции - дела обстояли гораздо хуже, чем в Риме. Неудивительно, что, как с горечью свидетельствуют современные авторы, влияние духовенства упало, и во многих местах к нему почти не проявляли уважения. Их безнравственность была настолько грубой, что предложения в пользу разрешения священникам жениться стали звучать..... Многие монастыри находились в плачевном состоянии. Три основных обета - бедности, целомудрия и послушания - в некоторых монастырях почти полностью игнорировались..... Дисциплина во многих женских монастырях была столь же расхлябанной.14