The Story of Civilization 05

Пожалуй, наряду с богатством главным источником безнравственности была политическая неустроенность того времени. Раздоры группировок, частые войны, приток иностранных наемников, а затем и вторжение в Италию иностранных армий, не признававших никаких моральных ограничений на итальянской земле, неоднократное разрушение сельского хозяйства и торговли из-за бедствий войны, уничтожение свободы деспотами, заменившими мирную законность самодержавной силой: все это приводило в беспорядок жизнь Италии и раскалывало "пирог обычая", обычно сохраняющий нравственность. Люди оказались без опоры в море насилия. Ни государство, ни церковь, казалось, не могли защитить их; они защищали себя как могли, оружием или ремеслом; беззаконие стало законом. Деспоты, поставленные над законом и преданные короткой, но волнующей жизни, предавались любым удовольствиям, и их примеру последовало денежное меньшинство.

Оценивая роль религиозного неверия в высвобождении природной безнравственности человечества, мы должны начать с различения скептицизма немногих с буквами и упорного благочестия многих. Просвещение - дело меньшинств, а освобождение - дело индивидуальное; умы не освобождаются массово. Несколько скептиков могли протестовать против ложных реликвий, фальшивых чудес и индульгенций, предлагающих векселя за деньги; но народ принимал их с благоговением и надеждой. В 1462 году ученый папа Пий II и несколько кардиналов вышли на Мильвийский мост, чтобы встретить голову апостола Андрея, прибывшую из Греции; а ученый кардинал Бессарион произнес торжественную речь, когда драгоценная фигура была помещена в собор Святого Петра. Люди совершали паломничество в Лорето и Ассизи, стекались в Рим в юбилейные годы, совершали крестные ходы от церкви к церкви и поднимались на коленях по Scala Santa, которая, как им говорили, была той самой лестницей, по которой Христос поднялся на трибуну Пилата. Сильные мира сего могли смеяться над всем этим, пока их здоровье было в порядке, но редко какой итальянец эпохи Возрождения не просил о таинствах на смертном одре. Вителлоццо Вителли, грубый кондотьер, сражавшийся с Александром VI и Цезарем Борджиа, умолял гонца отправиться в Рим и добиться для него папского отпущения грехов, прежде чем подручный Цезаря затянет петлю на его шее. Женщины особенно поклонялись Марии; почти в каждой деревне была ее чудотворная икона; теперь (ок. 1524 г.) Розарий стал любимой формой молитвы. В каждом приличном доме было распятие и святая картина или две; перед одной или несколькими из них во многих домах горела лампада. Деревенские площади и городские улицы могли быть украшены статуей Иисуса или Богородицы, помещенной в отдельный табернакль или нишу в стене. Праздники религиозного календаря отмечались с пышностью и великолепием, которые давали людям захватывающие перерывы в их труде; и каждое десятилетие или около того коронация папы предлагала процессии и игры, которые антикварам напомнили зрелища Древнего Рима. Никогда религия не была так прекрасна, как когда художники эпохи Возрождения размещали и вырезали ее святыни, рисовали ее героев и легенды, а драма, музыка, поэзия и благовония присоединялись к красочному, ароматному, роскошному поклонению Богу.

Но это лишь одна сторона слишком разнообразной и противоречивой картины, чтобы ее можно было описать вкратце. В городах многие церкви тогда, как и сейчас, оставались относительно пустыми для людей.1 Что касается сельской местности, то послушайте, как архиепископ Антонино из Флоренции описывает крестьян своей епархии около 1430 года:

В самих церквях они иногда танцуют, прыгают и поют вместе с женщинами. В святые дни они тратят мало времени на богослужение или слушание всей мессы, но больше на игры, таверны или пререкания у дверей церкви. Они хулят Бога и Его святых при малейшем поводе. Они полны лжи и клятвопреступления; им не совестно за блуд и еще более тяжкие грехи. Очень многие из них не исповедуются даже раз в год; гораздо меньше тех, кто принимает причастие..... Они мало делают для того, чтобы наставлять свои семьи в духе верующих людей. Они используют чары для себя и своих животных. О Боге или здоровье своих душ они не думают вовсе..... Их приходские священники, заботясь не о вверенном им стаде, а только о его шерсти и молоке, не наставляют их ни через проповедь и исповедь, ни через частные наставления, но ходят в той же ошибке, что и их стадо, следуя их развращенным путям.2