The Story of Civilization 06

Ренессанс и Реформация - два источника современной истории, соперничающие источники интеллектуальной и нравственной свежести современной жизни. Люди могут разделиться по своим предпочтениям и родословной, по осознанному долгу перед Ренессансом за освобождение ума и украшение жизни или по благодарности Реформации за укрепление религиозной веры и нравственного чувства. Спор между Эразмом и Лютером продолжается и будет продолжаться, потому что в этих больших вопросах истина, которой могут достичь люди, рождается в союзе противоположностей и всегда будет ощущать свое двойное происхождение.

В некотором смысле спор идет по этническому и географическому принципу: между латинянами и тевтонами, чувственным Югом и туманным, выносливым Севером; между народами, завоеванными Римом и получившими классическое наследие, и народами, сопротивляющимися Риму, а некоторые и завоевавшими его, и любящими свои собственные корни и климат гораздо больше, чем греки, приносящие дары, или римляне, устанавливающие законы. Италия и Германия разделили между собой формирование современной души: Италия - возвращаясь к классической литературе, философии и искусству, Германия - возвращаясь к раннехристианской вере и ритуалам. Италия почти преуспела в своей второй попытке завоевать Германию - теперь с помощью десятины и гуманизма; Германия снова сопротивлялась, изгнала церковь и заставила гуманистов замолчать. Реформация отвергла Ренессанс с его акцентом на земных делах и радостях и вернулась к тому аспекту (только одному!) Средневековья, который считал человеческие достижения и удовольствия тривиальными и тщетными, называл жизнь долиной слез и призывал грешного человека к вере, покаянию и молитве. Итальянцу эпохи Возрождения, читавшему Макиавелли и Аретино, это казалось средневековой реакцией, восстановлением века веры в борющемся подростковом возрасте века разума. Итальянец, слушавший Помпонацци и живший под легким правлением пап эпохи Возрождения, с улыбкой обнаружил, что Лютер, Кальвин и Генрих VIII сохраняют все чудесные догмы средневекового вероучения - продиктованную Богом Библию, триединое божество, предопределение, божественное творение, первородный грех, воплощение, девственное рождение, искупление, последний суд, Небеса и ад, и отвергая именно те элементы средневекового христианства - поклонение Деве Марии, Богу любви и милосердия, обращение к святым-заступникам, ритуал, украшенный всеми видами искусства, - которые придали этой вере нежность, утешение и красоту, оправдывающую подмигивание мифам, позволяющим наслаждаться искусством.

У искренне верующего католика был свой собственный аргумент против Реформации. Его тоже возмущала десятина, но он и мечтать не мог о разрушении Церкви. Он прекрасно понимал, что монахи выходят из-под контроля, но считал, что в мире должно быть место и учреждениям для людей, посвятивших себя созерцанию, учебе и молитве. Он принимал каждое слово Библии с двумя оговорками: что закон Христа отменил закон Моисея и что Церковь, основанная Сыном Божьим, имеет равный с Библией авторитет и должна обладать окончательным правом толковать ее и приспосабливать к меняющимся потребностям жизни. Что бы произошло, если бы двусмысленные и явно противоречивые места Писания были оставлены на свободное толкование и суждение отдельного человека? Разве Библия не была бы разорвана на куски тысячей умов, а христианство не было бы разбито на тысячу враждующих сект?