The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Польская борьба за установление культурного контроля над Украиной была обречена на то, что Даниэль Бовуа назвал "двойным параличом". Сарматский менталитет самых богатых польских шляхтичей заточил их в архаичном обществе, основанном на эксплуатации крестьянства. Они враждебно относились к любым реформам в сельской местности и даже запоздало отреагировали на создание православных приходских школ в 1859/60 годах. В данном случае это послужило инструментом для поляков в борьбе с украинскими массами, что стало одной из главных причин провала их второй великой инсуррекции в 1863 году. Польские писатели и поэты-романтики маскировали суровую социальную реальность аграрных отношений сентиментальными и героическими воспоминаниями об идиллическом прошлом, когда рыцари-пограничники и монахи-воины бродили по понтийским степям. На крестьянство эти фантазии не оказывали никакого влияния. Но будущие поколения поляков сохранили идеал польской Украины, вдохновив легионы Пилсудского в 1920 году на поход на Киев. Пустота украинской идиллии была быстро разоблачена, хотя польские националисты цеплялись за рваные лоскуты этой традиции до тех пор, пока в самом конце Второй мировой войны вновь не вспыхнул польско-украинский конфликт.

После смерти Николая I в 1855 году самодержавие вновь попыталось договориться с польской элитой. Александр II, первый царь, говоривший по-польски, сразу же пошел на умеренные уступки, объявив амнистию польским ссыльным в Сибири. Медицинская академия, а также пригласил польских помещиков принять участие в дебатах об освобождении крепостных. Однако он предупредил поляков: "Никаких дневных мечтаний, господа". Но, как заметил Норман Дэвис, "стоит ему уступить дюйм, и его польские подданные тут же надумают взять милю". Главный польский архитектор новой эры сотрудничества, маркиз Александр Великопольский, был ветераном восстания 1830 года, который в изгнании пришел к сотрудничеству с русскими. В открытом письме князю Меттерниху в 1846 году Велёпольский советовал полякам отказаться от прошлого и искать защиты Николая I как "самого великодушного из наших врагов" в противовес "вечной ненависти немцев к нашей славянской расе". Когда первые жесты Александра по смягчению российского правления были встречены патриотическими демонстрациями, он обратился к Велёпольскому за помощью в восстановлении порядка. Программа реформ Великопольского, направленная на облегчение положения крестьянства, эмансипацию евреев и полонизацию администрации, все в рамках Органического устава, не смогла завоевать уважение умеренных, удовлетворить мятежников или получить доверие российских бюрократов. Умеренные, собравшиеся в Сельскохозяйственном обществе, были готовы лишь на словах сотрудничать с Великопольским. Они стремились добиться широких уступок, которые позволили бы восстановить польскую автономию и вновь расширить границы на востоке страны. Александр II был готов пойти на уступки, но не на автономию. После беспорядков 1861 года он назначил своего брата, Константина Николаевича, который все еще пользовался репутацией реформатора, новым вице-королем, а Велепольского - главой гражданской администрации. Инструкции Александра Константину показывают, насколько мало его идеи по управлению поляками отличались от отцовских, хотя по темпераменту он был более расположен к ним. Он писал, что его главной целью является восстановление правового порядка, установленного Органическим статутом. Он предостерегал от стремления к популярности или уступкам требованиям крайней патриотической партии, которая никогда не пойдет на уступки. Он напоминал брату, чтобы тот никогда не забывал, что "Царство Польское в его нынешних границах должно навсегда остаться владением (dostoianie) России". Чтобы избежать ошибок прошлого, продолжал Александр, не может быть и речи о конституции или национальной армии. "Согласиться на это значило бы отречься от Польши и признать ее независимость со всеми гибельными для России результатами, а именно, потеря всего, что когда-либо было завоевано Польшей и что польские патриоты считали своим законным владением". Он также предостерегал Константина от соблазнов панславизма. Это была утопия, которая могла поставить под угрозу единство России и привести к распаду империи на отдельные республики. Католическая церковь должна была пользоваться уважением, отметил Александр, но не допускаться в политику. Важно было привлечь на свою сторону женщин, которые в подавляющем большинстве были настроены враждебно по отношению к России, с помощью культурной и филантропической деятельности. Александр характеризовал Великопольского как полезного, хотя и упрямого подчиненного, которого нужно было хорошо держать в руках.