Вопрос об упадке Османской империи остается одним из центральных для историков постклассического периода. Османская литература советов для королей, написанных писцами для издания султаном, сформировала концепцию правления, создав метафорические полярности подъема и упадка, порядка и беспорядка, правителя и подданного, которые затем характеризовали метанарратив последующих историков. Однако, как давно заявил Альберт Хурани, "идею упадка трудно использовать". Недавно ревизионистская школа поставила под сомнение "миф об упадке". Взамен она представила более нюансированную картину имперского правления. В этих исследованиях акцент делается на институциональных изменениях, которые передали административные полномочия местным элитам и реорганизовали финансовые структуры для преодоления кризиса XVII века. Проблема для историков по-прежнему состоит в том, чтобы найти баланс между гибкостью реакции правящих элит центра и периферии, с одной стороны, и потерей территории в борьбе за пограничные земли, с другой стороны.
То, что Халил Иналджик называет началом гибели Османского государства в 1570-х годах, совпало с окончанием одной длительной пограничной войны и началом другой. Однако эта связь не была полностью случайной. Иналчик указывает на ряд структурных проблем в османском правительстве и обществе, некоторые из которых связаны с кочевым происхождением династии, а другие - с бременем внешнего влияния. Как и в случае с соперниками, наиболее важными проблемами, стоявшими перед османской имперской властью, были поддержание баланса между центром власти и местными элитами, а также сохранение постоянных вооруженных сил для ведения борьбы за пограничные территории. В силу особых геокультурных особенностей империи и ее многочисленных границ османская правящая элита была вынуждена принять стратегию, сочетающую централизаторскую и децентрализаторскую политику в достижении обеих этих целей.
К началу XVII века переход от тюркского кочевого стиля правления, по сути, от седла и шатра к роскошной придворной атмосфере, начал оказывать разлагающее воздействие на правителя и его домочадцев. Принцев воспитывали в императорском гареме и не позволяли им иметь детей до тех пор, пока они не достигнут трона. Политика сосредоточилась в императорском доме, где группировки формировались вокруг влиятельных семейных фигур. В то же время элитные семьи за пределами дворца также обретали власть, создавая астата-как-дом.Переход от "правителя-воина к султану-символику", по выражению Картера Финдли, также повлиял на отправление правосудия.
Меценатство играло все более значительную роль в применении закона и поддержке культурных учреждений.
Дворцовые фавориты начали отчуждать земли тимаров, уменьшая земельный фонд, доступный для сипахи. В качестве компенсации был увеличен набор янычар, которым не разрешалось владеть землей и которых можно было содержать только за счет повышенного налогообложения. Сипахи, которых все больше привлекали удовольствия жизни в городах, становились помещиками-затворниками, нерегулярно выполнявшими свои служебные обязанности. После 1580-х годов в результате ввоза серебра и революции цен началась длинная спираль экономических кризисов. От ввоза и обращения фальшивых денег особенно пострадали такие группы населения с низкими доходами, как янычары, которые ответили на это бунтами, и держатели тимаров, которые прибегли к выжиманию большего из крестьян. Центральные учреждения неуклонно теряли способность защищать платящее налоги население - крестьян, ремесленников и купцов (рея), будь то христиане или мусульмане, - от посягательств местных чиновников и бродячих солдатских отрядов. Различного рода авантюристы, сельские бандиты и дезертиры, которые сами были продуктом экономического кризиса и постепенного исчезновения держателей тимаров в сельской местности, захватывали земли и предлагали крестьянам защиту от чужого произвола. Тимар постепенно превращался в ередитарное поместье (çiftlik) с могущественным надсмотрщиком, навязывавшим крестьянству второй уровень экономической эксплуатации.