The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Вдохновленный формой научного эволюционизма, более обязанной Герберту Спенсеру, чем Марксу, Яши выступал за принятие пробуждения национального самосознания в пограничных районах Венгрии как неизбежного этапа человеческой эволюции, закладывая основу для подлинной федерации свободных народов в Карпатском бассейне, включающей Великую Венгрию в составе Австро-Венгерской монархии. Кошут двигался в том же направлении после 1859 года. К тому времени у него было достаточно времени, чтобы трезво оценить неудачу 1848 года. По его мнению, которого он неизменно придерживался до своей смерти в 1894 году, историческая миссия Венгрии заключалась в создании оплота против германского и российского империализма путем формирования Дунайской федерации, состоящей из Великой Венгрии, Румынии и южных славян. Но для Коссута это было революционным средством разрушения ненавистной империи Габсбургов; для Яши более широкая Дунайская конфедерация была тем, что нужно.

В его схеме сочетались идеи Карла Реннера о союзе автономных государств с принципом венгерского либерала Йожефа Эётвёша о сохранении исторических границ сложившихся государств. В него вошли бы пять федеральных государств: Австрия, Венгрия (без Хорватии-Славонии), Богемия, объединенная Польша и южнославянская Иллирия во главе с Хорватией, с возможностью присоединения Румынии в качестве шестого государства. Если бы его заставили выбирать, как это было в 1916 году, Яши, как и большинство венгерских разведчиков и государственных деятелей, больше опасался русских, чем немцев. Однако он неохотно поддержал Германию в войне. Его небольшая Радикальная партия, состоявшая из интеллектуалов, так и не получила массовой поддержки. Но, будучи министром по делам национальностей при республиканском правительстве Кароли в 1918/19 году, он возглавил кампанию по убеждению лидеров национальных групп в приграничных районах, в основном румын, словаков и русинов, остаться в границах Венгрии, предложив им полную автономию. Однако было уже слишком поздно. По мнению большинства историков, накануне Первой мировой войны возможности ненасильственных решений в Австро-Венгрии практически исчезли. Даже радикальная трансформация имперской структуры по федералистскому образцу, которую рассматривал наследник престола эрцгерцог Франц Фердинанд, с большой долей вероятности вызвала бы масштабное сопротивление той или иной этнической группы, которая считала себя жертвой новых договоренностей.

 

Босния

Третий и фатальный кризис пограничных земель Габсбургов разразился в Боснии и Герцеговине. Великое восстание боснийского крестьянства вызвало крупный международный кризис, который опрокинул домино по всей евразийской границе от западных Балкан через Дунайский бассейн, Кавказский перешеек и Транскаспию до окраины Внутренней Азии. Эта связь почти не была замечена историками. Босния и Герцеговина обладала всеми признаками зоны раскола. Мусульмане составляли 40 процентов ее населения, в основном новообращенные славяне; 42 процента были православными, а 18 процентов - католиками. Мусульманское население было сосредоточено в городах. Православные крестьяне трудились на землях мусульманских помещиков. Юридически они были свободны, но де-факто жили в состоянии фактического крепостного права. Под властью Османской империи православная церковь, однако, была изжита. С 1850-х по 1870-е годы богатые православные купцы помогали строить новые церкви и церковные школы в Мостаре и Сараево.

Они добивались уступок, подкупая местных османских чиновников, которые были вялыми и коррумпированными. Российские и европейские консульские чиновники соперничали друг с другом, оказывая давление, чтобы поддержать требования православного и католического населения, соответственно, в надежде укрепить свое влияние.