The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Три наиболее активных габсбургских бюрократа, способствовавших аннексии Боснии и Герцеговины, - Буриан, министр иностранных дел Алоис Аренталь и начальник Генерального штаба Франц Конрад фон Хётцендорф - действовали по разным мотивам. Бурьян считал интеграцию провинций в состав монархии важным шагом в политике их модернизации путем предоставления им конституции по образцу венгерской. Эренталь видел возможность блокировать большие сербские устремления Белграда, но он также был более расчетлив. Утверждая независимость Австрии от Берлина, он надеялся превратить Двойственный союз в инструмент для реализации империалистических замыслов Австрии. Конрад, более воинственный и импульсивный, стремился бросить вызов Сербии, когда шансы на военный успех представлялись наиболее благоприятными. Он настойчиво требовал увеличения расходов, чтобы армия могла перейти в наступление в войне против Сербии, которую он в любом случае считал неизбежной. Эренталь дипломатически готовился к аннексии, добиваясь соглашения с Россией, которое бы сохранило их союз на Балканах, но радикально изменило его условия к их взаимной выгоде, нарушив, а не сохранив статус-кво. Согласно его предложениям, Австрия должна была аннексировать Боснию и Герцеговину и взамен он заверил Россию в твердой поддержке Австрии в пересмотре Конвенции о проливах Берлинского договора 1878 года, чтобы разрешить проход русских военных кораблей в мирное время. Соглашение сорвалось, когда министр иностранных дел России А.П. Извольский не смог заручиться согласием европейских держав, прежде всего Великобритании, на изменение режима в проливах. Не посоветовавшись с русскими, Австрийская империя бросилась с оружием в руках, заявив об аннексии. И снова, как и в 1881 году во время болгарского кризиса, Австрия не предложила Сербии никакой компенсации. Сербы были возмущены и отдали приказ о военных приготовлениях. Россия столкнулась с фактическим ультиматумом Германии не предпринимать никаких контрмер и, все еще оправляясь от последствий поражения в Русско-японской войне, была вынуждена отказаться от мысли прийти на помощь сербам.

Обе стороны извлекли из кризиса разные уроки. Австро-венгерские государственные деятели были убеждены, что в любом противостоянии с Сербией Германия поддержит их, а Россия, силу которой они постоянно недооценивали, отступит. В то же время они понимали, что Сербия теперь стала непримиримым врагом, и логика политики диктовала ей зависимость от России. Это, в свою очередь, означало, что монархия отныне будет противостоять стратегической угрозе со стороны России на двух широко разделенных фронтах: на галицийской границе на крайнем северо-востоке и на сербской границе на юге. В случае кризиса ситуация на других границах также была зловещей. Италия и Румыния, хотя и были связаны с австро-германским альянсом, не могли считаться верными союзниками. Обе они вынашивали ирредентистские претензии на территорию Габсбургов: Италия - на Истрию, а Румыния - на Трансильванию. В реальности монархия столкнулась с кошмаром окружения, не менее страшным, чем тот, что был представлен в Берлине. Более того, монархия только что приняла троянского коня со своими границами. Тайные общества, обосновавшиеся в новоприобретенных пограничных землях Боснии и Герцеговины, активно готовили заговоры с целью уничтожения имперского правления. Итоги Балканских войн 1913/14 годов приблизили опасность, обострив национальные чувства в Сербии и увеличив ее государственную территорию. Стоит ли удивляться, что правящая элита монархии увидела в убийстве Франца Фердинанда возможность сокрушить Сербию? Россия пришла к иным выводам.

 

Кризис в российском приграничье

Причины конституционного кризиса в Российской империи были схожи с теми, что потрясли Габсбургскую монархию. Внутри страны социальные противоречия, возникшие в результате запоздалой и форсированной индустриализации в сочетании с неспособностью решить проблемы управления своими пограничными территориями. Внешне попытка взять под контроль еще одну соседнюю пограничную территорию во Внутренней Азии вызвала международный кризис. В случае с Россией это привело к распутной войне с Японией, революции и уступке самодержавием первого в истории империи выборного парламента.