The Symmetrical Transit (ЛП)

Он смотрел на бездомного, гладя пальцами материю мантии, которую не носил с той самой ночи, что они провели на улице.

– Я еще не решил.

Что-то в его голосе заставляло думать, что Малфой лжет. Он отлично знал, что будет делать, просто не хотел говорить об этом ей. Гермиона собиралась было задать вопрос, но тут объявили их поезд, и Малфой пошел к выходу из зала прежде, чем она успела открыть рот.

День тринадцатый; 11:07

Гермионе нравились схемы и системы. Нравилось знать, что произойдет в следующий момент. И дело не в том, что она так уж возражала против треволнений, просто дело было в знании. Гермиона не любила сюрпризы, – и не важно, что это было: подарок, раскрывать который ей еще не разрешили, пятно на ковре или наличие Пожирателей Смерти там, где их никто не ждал. Гермиона предпочитала планировать и запоминать каждую мелочь так, чтобы та врастала в ее плоть и кровь.

Она всегда была такой, но эта черта характера только усилилась, когда девушка попала в мир волшебников. Ведь именно здесь обнаружилось, что люди ставят ее на ступень ниже лишь по причине крови. Гермиона решила, что никогда не окажется в ситуации, когда чего-то не знает: она всегда была готова к ответу в классе, а если ее вызывали к доске, решала верно любую задачу. Она просто не могла позволить себе ошибиться. И тем самым дать им повод подумать, что они правы.

И это касалось не только учебы. Это касалось всей ее жизни. Она просыпалась утром, шла в ванную комнату, чистила зубы и принимала душ. Все действия были распланированы, и если привычная череда событий нарушалась хотя бы, к примеру, неожиданным вызовом по каминной сети, Гермиона оказывалась сбита с толку. Ей нравилось знать, с кем она работает, чего ждать от предстоящего дня и что нужно сделать. Все события и задачи изучались, одобрялись, препарировались и постепенно рассортировывались по спискам, становясь частью распорядка и осознания.

Драко Малфой был сюрпризом. Во многих смыслах этого слова. Миссия в Румынии была шоком. Путешествие с Малфоем по Европе в поисках крестража в то время, как их пытались найти Пожиратели Смерти? Что ж… Ей это совсем не нравилось. Все схемы и модели бесследно растворились. Не было никакой четкой последовательности действий. Она просыпалась, куда-то шла, дышала, а Драко Малфой всё это время был рядом. И только в этом было постоянство. Вся ее жизнь кренилась и шаталась в разные стороны, и сохранить равновесие получалось слабо.

Хуже всего становилось тогда, когда Гермиона начинала обо всем этом размышлять. Когда садилась и начинала вникать в то, что делала, где и с кем. Поэтому она старалась не думать вообще. Гермиона Грейнджер пыталась не думать. Она чувствовала себя так, словно её впихнули в новую кожу, которая оказалась слишком мала, и теперь эту оболочку предстояло порвать.

Малфой представлялся Гермионе ее полной противоположностью. Из того, что она видела, можно было сделать вывод, что у него не было никакого заведенного распорядка, и это его совершенно не беспокоило. Он просто делал то, что хотел и когда хотел, и ему было комфортно. Сложившаяся ситуация была странной и для Малфоя, но он чувствовал себя в ней намного лучше, чем Гермиона – хотя, вроде бы, всё должно было быть наоборот.

Он всегда чувствовал себя в своей тарелке. Где бы ни оказался, везде выглядел либо органично, либо даже слишком хорошо для этого места. В нем была уверенность. Как будто его вообще не заботило, что весь остальной мир может полететь к черту, – ведь он всегда без потерь выберется из любой переделки. И ничто не сможет причинить ему вред.

И это выводило Гермиону из себя.

Пока она сидела зажатая и нервная, Малфой развалился, словно король этого идиотского хостела.

Гермиона не сомневалась, что бывали случаи, когда он терялся. Расстраивался и кричал. Ломался. Но она никогда этого не видела. И ей было трудно помнить о том, что он тоже человек, к тому же мужчина и Малфой, и все ужасы сложившейся ситуации может переживать внутри. Лишь один единственный раз она увидела, что, разозлившись, он утратил над собой контроль, и его холодная маска треснула. Не то чтобы совсем потерял голову, но это был тот раз, когда Малфоя захлестнули эмоции.

– Я тебя ненавижу.

И ведь даже не моргнул, придурок.

Малфой продолжал пялиться в окно, откинувшись головой на спинку своего стула. Когда глотал, кадык на его шее дергался, а бледная кожа в синих сумерках смотрелась пугающе. Гермиона вспомнила о его странных длинных пальцах, что сейчас устроились на жестком ковре.

– Что с тобой случилось? – она еще не решила, стоит ли спрашивать, когда вдруг услышала свой голос.

Вопрос привлек его внимание, и она увидела, как опасения, мучившие ее весь день, отражаются на его лице. Он смотрел прямо на нее, раскрашенный тенями в синий и серый цвета, и молчал. Гермиона уже заметила, что временами Малфой уходил в свои мысли и терял интерес ко всему, что было вокруг, поэтому, пока ей удалось его заинтриговать, решила уточнить.