The Trading Game: A Confession

"Прости, Джеральд... Ты уверен, что это проблема? Я уверен, что ты просил меня сделать именно это!"

Еще одна улыбка, и Джеральд был повержен. Кроткие наследуют землю.

После этого Джеральд ни разу не дал мне ни одной работы. Никто не давал.

На самом деле со мной вообще никто не разговаривал. И мне совершенно нечем было заняться. В очень редких случаях, когда он был уверен, что никто не смотрит, Коске прокрадывался мимо и оставлял на моем столе онигири или что-то в этом роде. Между торговым залом и туалетом был длинный коридор, и иногда я видел Калеба, который шел ко мне в противоположном направлении, когда я шел или возвращался с чистки зубов, и он всегда внезапно делал вид, что забыл свою пропускную карточку или что-то в этом роде, и поворачивал назад.

Как только я почувствовал, что знаю, как лежит земля, я написал Кайлу и спросил, сколько дней отпуска у меня накопилось.

За свою карьеру трейдера я брал не так уж много отпусков, действительно не так уж много. И, конечно, предыдущие шесть месяцев я был на больничном без официального отпуска. Он сказал мне, что у меня накопилось более пятидесяти дней, поэтому я взял отпуск на следующие шесть недель.

 

-

Наступила осень, и я отправился в путешествие. Я уже был в Киото, много раз, с Визардом, поэтому решил поехать дальше, в Хиросиму, где в окономияки кладут лапшу.

Я не ожидал, что возвращение в банк окажется таким простым. В моем воображении там должна была быть полиция или что-то в этом роде, с адвокатами, которые отвезли бы меня прямо в тюрьму. Я не ожидал, что меня ждет хорошо оплачиваемая работа, на которой совершенно не нужно работать, и удобный доступ к принтерам. Что это значило?

Значит ли это, что у них действительно ничего на меня нет? Они искали и ничего не нашли?

Я много раз ходил в кафе для разговоров на английском языке в Такаданобабе и разговаривал со многими, многими людьми. Часто я общался с японцами, но кафе также служило местом, куда стекались проказники и бродячие преступники со всех уголков земли. Однажды я несколько часов пил чай с голландцем средних лет с песочно-каштановыми волосами и вздернутым носом. В молодости он встретил японскую девушку, они поженились и развелись. Он стал священником и остался.

Я говорил и говорил, и вся моя история вылилась наружу. Я никогда никому не рассказывал всей истории; я никогда никому не говорил, что я миллионер. Я говорил, наверное, больше часа, а голландский священник кивал и потягивал пиво. В конце концов я закончил, подождал, и он сказал,

"Вот черт. Это очень хреновая операция".

Моя сестра приехала в гости, и, поскольку мне очень понравилось это место, я повез ее обратно в Хиросиму и на священный остров Миядзима, который также называется Ицукшима, где в море стоят огромные красные ворота тории, и я разделся и проплыл через ворота тории, а когда солнце зашло, мы покормили оленей.

Сестра спросила, как продвигается работа, и я показал ей несколько рисунков, которые нарисовал на своем столе в офисе. На одной был изображен Джон Леннон, на другой - Пол Маккартни.

Я не объяснил сестре ситуацию с работой, и она прищурилась на фотографии, потом прищурилась на меня, а потом спросила, все ли у меня в порядке. Я рассмеялся и ответил: "Да, Дебз, я всегда в порядке".

И она рассмеялась, потому что знала, что это правда.

 

-

Когда я вернулся в офис, в конце осени - начале зимы, я посвятил все свое время изучению японского языка, изучению кандзи (маленьких, изначально китайских, пиктограмм, с помощью которых пишется японский язык) и рисованию картинок с Битлз.

Рисовать у меня получалось довольно хорошо. В какой-то момент младший сотрудник, который, видимо, не знал подробностей и истории моего длительного задержания, проходил мимо моего стола и заметил мою работу.

"Эй! Это действительно здорово! Это Ринго Старр, да?"

"Спасибо. Да, это так."

"Это действительно хорошо! Ты действительно хорош, чувак! Для чего это?"

"Я не совсем уверена, если честно... Думаю, может быть, что-то вроде... Творческого развития? Я пытаюсь сделать его похожим на эту фотографию".

И я показал ему исходную фотографию. Он выглядел немного смущенным.

"Да... но... Для чего он нужен? Как мы его используем?"

Я ничего не ответил. Меня тоже смутил этот вопрос, и мы разделили короткое, интимное, взаимное замешательство. Через некоторое время он начал кивать и медленно отступил.

 

-

Через несколько недель я начал понимать, что из-за отсутствия работы у меня появилось довольно много свободного времени, поэтому после совещания со всеми сотрудниками офиса, которые со мной общались, а это был не один человек, мы единогласно решили, что мне следует сократить рабочее время до одного-двух часов в день.