The Trading Game: A Confession

Кайл Циммерман был американцем и руководителем отдела кадров в токийском офисе - боссом Icicle. Он был маленьким и похожим на крысу. Это напомнило мне меня самого в тот период моей жизни. Мне казалось, что так все было более справедливо.

В его электронном письме очень подробно объяснялась юридическая формальность, касающаяся причитающихся мне денег. К письму прилагалось огромное количество бумаг, но резюме было составлено довольно четко.

Отпуск в офисе более чем на шесть месяцев означал, что деньги в полном объеме будут аннулированы.

Я бы не назвал это творческим отпуском, но, думаю, это никого не волновало.

Я зашла и поговорила с доктором. Он четко сказал: я не должна возвращаться. Я сказал ему, что это не зависит от меня. Я должен был ехать, у меня не было выбора.

Когда он заговорил со мной, то положил руку мне на плечо, что для японцев большая редкость. Прежде чем заговорить, он некоторое время смотрел на меня.

"Полагаю, ничего не поделаешь".

 

-

Волшебник приехал в Токио. Я сказал ей, что должен вернуться.

Я видел, что она видит, что я напуган, и я также видел, что ей больно.

"Не уходи", - сказала она. "Просто не делай этого".

В ее зеленых глазах мы оба могли видеть это. Я не сплю, я все больше худею.

"Дело не в этом волшебнике, это не вариант. Это то, что я должен сделать".

"Ты не обязан это делать, ты сам решил это сделать! Тебе не нужно делать ничего из этого! У тебя достаточно! Ты можешь уйти в любой момент! Зачем ты так с собой поступаешь!?"

"Это не имеет значения. Неважно, что я делаю с собой. Это то, что я должен сделать".

Она посмотрела на меня и, казалось, собиралась заплакать. Но она не заплакала, поджала губы и не сказала ничего, что собиралась сказать. Наверное, мне всегда будет интересно, что бы она сказала.

В тот же день я расстался с ней. Через неделю я вернулся на работу.

За день до того, как я вернулся в офис, произошла странная вещь. Я обедал в ресторане, который находился на самом верху моего здания. Я больше не жил в небе в башне Прудентал. К тому времени я переехал в другой район под названием Атаго, где на вершине холма, по очень крутой лестнице, стоит крошечное святилище. Однажды самурай поднялся по этой лестнице на своей лошади, чтобы доставить цветы сливы. Спуск занял у него сорок пять минут.

В новом доме я больше не жил на тридцатом этаже. Я был на восьмом этаже, что по-прежнему высоко, но моя новая квартира выходила на холм, над кладбищем, а значит, из моего окна были видны самые верхушки деревьев. Мне это очень нравилось.

Это был шикарный корпоративный многоквартирный дом, в котором я жил, а на верхнем этаже находился частный ресторан. Цены там были на удивление приемлемыми, и я частенько там обедал, если не спал в часы работы.

Я всегда брал одно и то же: маленькое блюдо с лососем, авокадо и рисом, которое подавалось с умэбоси - самой кислой и вкусной круглой едой в мире. Он был настолько кислым, что каждый раз, когда я его ел, мое лицо кривилось от кислинки, и там была японская официантка лет двадцати - тридцати, которая считала это очень забавным.

За день до того, как я вернулся в офис, поздно вечером, после еды в ресторане, я заметил, что под мою дверь положили маленькое письмо, написанное от руки. В нем говорилось следующее,

Вы выглядели очень грустным в ресторане. Я надеюсь, что все в порядке. Если вам нужно с кем-то поговорить, вы можете написать мне на этот адрес. Маки.

На следующий день я вернулся на работу.

 

15

К этому моменту, через шесть месяцев после начала моего больничного, мне уже никто не звонил. Калеб не звонил мне, Слизняк не звонил мне. Больше не было встреч с руководством.

Теперь я прочно вошел в сферу деятельности отдела кадров. Кайл Циммерман; суперкрыса отдела кадров. Сосулька, похоже, была убрана с доски; умелое решение, подумал я, с моей стороны.

Один из самых первых советов, который дал мне Билли, гласил: "Разговоры с отделом кадров никогда не приносят пользы". Я определенно провалил этот совет.

Кабинет Кайла Циммермана находился в углу небольшого отдела кадров. Чтобы попасть туда, мне пришлось пройти через весь отдел, и я попытался установить зрительный контакт с Айсикл, но она за все время так и не подняла глаз.

Кабинет был небольшим, с окном и порядком. Шкафы для бумаг занимали всю стену. Письменный стол был скудным, без особых украшений. Один блокнот, одна дорогая ручка. В глазах Кайла появилась жизнь, когда я вошла в дверь, и он улыбнулся, приветствуя меня.

Разумеется, я все записывала и подумывала о том, чтобы накричать и наброситься с обвинениями в надежде добиться какого-нибудь признания или промаха, как я уже пыталась сделать с Калебом. Но мне было слишком любопытно узнать, что они задумали, поэтому я слушала. Конечно, они не могли вернуть меня на STIRT?