The Trading Game: A Confession

Как мы уже говорили, корпорации, пенсионные фонды и хедж-фонды используют валютные свопы для заимствования денег. Но валютные свопы - это прежде всего краткосрочные инструменты, в основном на один год или меньше, а компаниям нужно занимать деньги на более длительный срок. На самом деле это не проблема, потому что вы можете просто занять деньги на три месяца и возвращать их каждые три месяца. Некоторые компании предпочитают делать это ежеквартально, другие - раз в год или раз в полгода, а третьи - каждую неделю или даже каждый день. Если вы занимаете деньги на полгода, вам нужно совершить всего две сделки в год, но если вы занимаете эти деньги ежедневно, вам нужно совершить двести пятьдесят сделок в год (мы закрыты по праздникам и выходным). Поэтому у младшего евротрейдера очень много чертовой работы. Тот объем риска, который может занять у JB две или четыре сделки в год, у меня займет двести пятьдесят сделок в год. В итоге, без преувеличения, младший евротрейдер совершает больше сделок, чем все остальные трейдеры на столе вместе взятые. Если вы сможете удержаться, то сможете заработать много денег. Если вы сможете удержаться. И Снупи, и Хонго не зря отказались от книги.

Так я стал евродилером. Но я был там не для того, чтобы делать визитки. Я хотел стать лучшим трейдером в мире. И каков же был план?

Для начала мне пришлось сменить место. Новое место, которое мне досталось, было между Джей Би и Чаком. Я любил Джей Би и любил Чака. И до сих пор люблю. Но Джей-Би не переставал болтать со мной без умолку, а от Чака исходила атмосфера "общения с другими мирами", которая мешала мне работать. Я сказал Чаку, что мне нужен свой собственный младший и что я собираюсь сидеть с ним на одном конце стола.

Парень, которого я хотел, был Титзи Лаззари.

Настоящее имя Титци Лаццари было Фабрицио. Я называл его Титци, потому что он ненавидел это имя.

Тици появился на столе в 2009 году в качестве двадцатидвухлетнего летнего стажера в самом блестящем в мире серебристом костюме и отказался сбрить свою щетину, когда Чак потребовал этого. Я сразу понял, что хочу, чтобы он был моим младшим сотрудником.

Тици был щетинистым и жилистым как по телосложению, так и по характеру. У него был мышиный вид, хотя и не лишенный привлекательности, и он беспрестанно спорил со мной и Снупи.

Титзи обычно пил одинарный эспрессо. Снупи сказал ему, и не ошибся, что двойной эспрессо стоит на десять пенсов дороже. Титзи ответил, что знал об этом, но одинарный - это все, что он хотел. Снупи сказал ему, что если он любит одинарный эспрессо, то может купить двойной и налить половину в отдельную чашку, и таким образом получить два за 65 пенсов каждый, а не платить по 1,20 фунта за раз. Титзи признал, что это математика, но подтвердил, что для него достаточно и одного. Снупи был недоволен. По его словам, это не имело смысла, поскольку накануне он видел, как Тици выпил четыре порции эспрессо. "Да, - ответил Титзи, - но если я буду держать его на боку два часа, он ведь остынет, правда?" Снупи сказал, что он может разогреть его в микроволновке. Так они спорили целый час.

Со мной это была экономика. Мы постоянно спорили об экономике. Тици окончил Боккони. По сути, это просто LSE для итальянцев. Но если Тицци что-то подсказывало, Боккони еще не успел донести до нас главную мысль ЛШЭ: что экономические дипломы - это лотерейные билеты для работы в банковской сфере. Тици все еще заботился о теории, об идеях!

Вы только представьте! Бедный Титци. Никому не было дела до этого дерьма целых двадцать лет.

Так почему же мне нужен был этот вонючий итальянец в серебристом костюме, который постоянно переплачивал за кофе? По правде говоря, мне нравилось спорить с этим парнем. У меня в семье есть итальянцы, и мне всегда нравилось их подначивать. Что и говорить, это моя слабость. Мне нравилось, как он бесится из-за причин инфляции или срывается с места посреди футбольного матча, крича (наверное, правильно, если честно), что мы не годимся для того, чтобы полировать его ботинки.

Но это были не главные причины, по которым я хотел заполучить Титзи. Я хотел Титзи, потому что он был голосом улицы.

Я не говорю о задворках Неаполя. Тици больше походил на озеро Комо. Я говорю об Уолл-стрит.

Титци всегда считал, что рынок прав. Всегда. Точно так же, как он всегда считал, что правы учебники. Думаю, у него было какое-то глубоко запрятанное врожденное желание верить в некую высшую мудрость. Верить в то, что у тех, кто наверху, все под контролем. Благословите его, его отец, должно быть, был хорошим парнем.

Это было именно то, чего я хотел. Мне нужен был парень, который по утрам читает Financial Times, а потом весь день болтает по телефону с товарищами по бизнес-школе.

Сейчас я объясню вам, почему.