The Trading Game: A Confession

Каждое дерево - маленькое, не выше человеческого роста, и замысловатой формы, каких я никогда не видел в Англии. Когда я впервые вошел в сад, я решил, что это деревья бонсай, но позже узнал, что бонсай - это японский вид искусства выращивания крошечных деревьев, а на самом деле не вид деревьев вообще, так что я полагаю, что это какой-то другой вид японских деревьев.

Если пройтись по садам минут десять, мимо миллионов уникальных, одинаковых деревьев, то можно выйти к старому каменному мосту, который пересекает внутренний ров и ведет во внутреннюю часть комплекса императорского дворца. Там есть ворота, которые всегда закрыты, и вы не можете войти внутрь.

Я часто приходил туда, садился на маленькую ступеньку на земле в гравии, поворачивался и смотрел на Маруноути. Отсюда открывается небольшая перспектива. Вы видите огромные небоскребы, уходящие в голубое небо Токио, а на переднем плане - зеленое поле и деревья Коукёгайен.

Маруноучи не похож на Кэнэри-Уорф. В Кэнэри-Уорф не так много небоскребов, и я видел, как они поднимались по одному. Для меня они существуют как отдельные личности, особенно те центральные три, которые я наблюдал в детстве - Citibank Tower, HSBC Tower и средний, пирамидальный. В Маруноути так много небоскребов, что все это место скорее небоскреб, чем не небоскреб. Их должно быть не меньше тридцати, или сорока, или пятидесяти, все сорокаэтажные или больше, и все это возвышается как единое целое, как квартал. Несмотря на то что погода в Токио сильно меняется от лета к зиме, небо в моей памяти всегда теплое и всегда голубое. Возможно, это потому, что именно таким оно было, когда я впервые приехал сюда в конце сентября 2012 года.

Когда я сидел там, на маленькой ступеньке у императорского дворца, и смотрел на Маруноути, я всегда думал об одном и том же.

"Боже мой, - думал я, - здесь так много окон".

Так много небоскребов, так много этажей, так много окон. И за каждым из этих окон - ряды и ряды мужчин и женщин, работающих изо дня в день за рядами и рядами компьютеров, с раннего утра до глубокой ночи.

Как они не решили мировые проблемы?

Потом я вставал, стирал с брюк белую гравийную грязь и шел обратно в офис, а когда добирался до офиса, ставил на конец света.

 

2

В то время, когда я переехал в Токио, мне действительно не стоило никуда переезжать. Вес падал с меня уже несколько месяцев, и к тому моменту я весил менее 60 килограммов, то есть около девяти с половиной килограммов. Даже для меня это не так уж и много.

Не уверен, что я знал, что у меня есть проблема. Был момент, когда мне пришло в голову, что, наверное, это ненормально - быть патологически неспособным покупать диваны, да и вообще любые предметы домашней мебели. Но я позволил этому моменту пройти, как и многим другим моментам сомнений. Если бы я этого не сделал, возможно, ситуация не ухудшилась бы так быстро. Но были и другие насущные проблемы, например процентные ставки.

От боли в сердце меня избавляли таблетки под названием "ИПП", которые не дают кислоте в желудке быть кислой, какой она и должна быть. Когда я принимал их в первый раз, примерно год назад, они оказались довольно эффективными, сразу же утихомирили боль. К моменту переезда в Японию я принимал уже третий курс, и они уже не действовали так хорошо. Тогда я спросил у врача: "Значит, это все? Я так и буду принимать эти таблетки до конца жизни?"

Он улыбнулся, протягивая мне рецепт, и сказал: "Возможно".

Но все это время я занимался торговлей. Торговля, торговля, торговля. Единственный настоящий друг, который у меня остался. Объективный, бесстрастный, надежный.

Самое главное в трейдинге - это то, что он всегда рядом. Рынки, знаете ли, не останавливаются.

Ну, они останавливаются, наверное, по выходным, но даже тогда есть экономика.

Экономика стала навязчивой идеей, она распространялась, как нефтяное пятно, по кислоте моего сердца.

Правда, на офис мне было уже наплевать. Но экономика? Эта любовь никогда не умирала.

Когда я впервые осознал, что экономика разрушена, что год за годом она будет становиться все хуже и хуже, я не очень-то об этом задумывался. То есть я думал об этом, конечно, думал. Но я никогда не спрашивал себя, что это значит.

Это была моя работа, понимаете? Вы смотрите на экономику и говорите: "Ну, что будет в этом году? Экономика сильная или слабая? А что будет в следующем году? Это упрощение, но когда дело доходит до дела, то именно это и есть торговля процентными ставками. Это была моя работа.

Допустим, ваша работа заключается в измерении глубины плавательных бассейнов. Вы же не станете ходить и измерять бассейны, а потом спрашивать себя: "Что это значит?"? Скажем, ваша работа - чинить диваны. Вы же не спрашиваете своих друзей: "Что означает этот диван?".