The Trading Game: A Confession

И это резко ударило Лягушонка, как телефон по голове, и от неожиданности мне стало смешно.

"Что ты сказал?"

 

8

Я никогда не думала, что увижу его снова, но он был рядом.

Большая, блядь, голова. Большие, блядь, плечи. Большие, блядь, пальцы на больших, блядь, руках.

Он стоял, как и всегда, освещенный солнцем, хотя сейчас окно было еще более далеким. Калеб Цукман.

Я не видел, как он вошел или подошел к столу, потому что, как это было принято в то время, я торговал с поднятым капюшоном и в наушниках. Титзи, который был молод и впечатлителен, взял наушники, но не чувствовал себя достаточно уверенно в капюшоне, поэтому он заметил, когда Джей-Би, Лягушонок, Снупи и Билли встали и набросились на человека, сидящего на конце стола.

Он дернул меня за рукав, я вытащила наушник, и он сказал мне,

"Эй! Кто этот парень?"

Тогда я повернулся и увидел их. В конце стола шла оргия похлопываний по спине. Прошло три года с тех пор, как я видел этого человека в последний раз. Он выглядел так же, только немного меньше, как ваш дедушка после скачка роста.

Все торговцы покинули свои места и направились к нему, кроме Титци, который никогда не встречал его раньше, и меня.

Но я не встал. Я повернулся на стуле и посмотрел на него. Кислота терзала мое сердце.

Мне нужно было спросить его: "Почему?".

Вы не можете просто спросить человека: "Почему ты вернулся?".

Это неуважительно.

Это означало бы, что предприятие, на которое отправился человек , было неудачным. С таким человеком, как Калеб, так не поступают. Вы должны искусно завуалировать свой вопрос.

Точно так же Калеб, который сам всегда был мастером разговорного искусства, осознал неуместность прямого вопроса мне, теперь самому прибыльному трейдеру Citibank, о том, почему всего за неделю до этого я сказал Лягушке, что хочу бросить торговлю, а затем, когда меня спросили о причинах такого серьезного решения, я указал на дырки на своих ботинках (оправдание, которое, как правило, считалось несколько неудовлетворительным), а затем быстро уменьшил свои требования от увольнения по собственному желанию до простого долгосрочного отпуска - просьба, которая официально все еще находилась на рассмотрении.

По этим причинам, когда Калеб, Джей Би, Билли и я сидели на веранде японского ресторана несколько часов спустя в тот теплый летний день, пили многочисленные напитки до позднего вечера и смотрели на восходящую над Темзой луну, самые искренние вопросы в сердцах всех четверых из нас, мужчин, так и остались неуслышанными в воздухе.

Поверите ли вы, что японцы пьют рисовое вино из деревянной коробки? Это действительно так. Они ставят бокал в квадратную деревянную коробку, а затем медленно наполняют ваш бокал рисовым вином, пока он не наполнится до краев. В этот момент они не перестают наливать. Они продолжают наливать, и рисовое вино переливается через край бокала и начинает заполнять деревянную коробку. Они продолжают наливать вино в бокал, пока и бокал, и деревянная коробка не наполнятся до краев. Только тогда они останавливаются. Мне всегда это нравилось. Наверное, это должно символизировать избыток гостеприимства или что-то в этом роде. Но мне, впервые наблюдавшему это действо в тот вечер, эта практика всегда напоминала о вопросах, которые не выходят из мужских сердец.

Трое мужчин, которые хотели знать, почему Калеб вернулся, и четверо, которые хотели знать, почему я уезжаю, так и не озвучили эти мысли. Вместо этого мы говорили о жизни Калеба в Калифорнии, о героических торговых операциях Билли и меня, о новорожденном ребенке Джей-Би, о подлом свержении Лягушки и, конечно же, о будущей мести Джей-Би.

Мы не говорили ни о его неудачном браке, ни о кокаине, который в тот момент бурлил в его жилах. Мы не говорили об изменениях в наших лицах, о том, как мы с Джей Би исхудали. Мы не говорили о блеске, который пропал из глаз Калеба, и о том, что это отсутствие напомнило мне о более молодой и счастливой.

В ту теплую ночь, в сверкающем огнями городе, который отражался от Темзы, эти вещи были не нашими. Мы грелись в лучах славы, а не в неудачах. Мы оставили их тонуть в реке, не услышав.

Но все же боль в моем сердце осталась.

Тогда мы все знали, что Калеб заберет меня. Тогда было очевидно, что именно так он и поступит. Куда бы он ни поехал - в Сити, или в Дойче, или куда угодно, - он заберет меня. Именно для этого он и вернулся. Он был там, чтобы забрать меня у Лягушки.

Но я не мог уйти, не спросив, и поэтому ждал своего часа.

А потом вдруг представилась возможность, когда Джей Би и Билли оба были в глубокой растрате, в выпивке и в глазах друг друга, и я прижалась лицом к лицу Калеба и спросила его.

"Расскажите мне, какой на самом деле была жизнь в Калифорнии?"