The Trading Game: A Confession

В тот период моей жизни, да и сейчас, когда я смотрел на рынки, я больше не видел набор цифр. Я видел набор предсказаний для мира, подобно тому как вы можете посмотреть на прогноз погоды и понять, что он говорит вам о том, что произойдет. Прогнозы процентных ставок представляли собой точную карту того, когда и как быстро восстановится каждая экономика, и они менялись каждый день. Если ставки снижаются, это может означать, что экономические перспективы ослабли, а может означать, что центральный банк заявил, что не собирается повышать ставки. Что именно? Если вы посмотрите на фондовый рынок, то поймете, что первая причина, скорее всего, приведет к падению акций, а вторая - к их росту.

Настоящие трейдеры не следят за новостями, они следят за рынками. К черту The Economist, к черту Financial Times, к черту Wall Street Journal. Единственное, что вам нужно, - это рынки. Они скажут вам что-то реальное.

Но это неправильно. Это реально. Но это неправильно. И я выяснял, почему именно. На тот момент я был прав в отношении экономики всего полтора года . Мне нужно было наблюдать за ней больше, чтобы подвергнуть свои теории сомнению. Мне нужно было подтверждение. Мне нужно было увидеть, как экономика умирает.

Так что это был мой план. Несмотря на то что у меня ничего не осталось, только полупустой рюкзак, я знал, что всегда, всегда могу торговать, и я знал, что заработаю деньги. Я хотел увидеть, как мои прогнозы снова окажутся верными, еще на один год. Я хотел, чтобы Бог открыл свою истину.

Это все, чего я хотел. Больше ничего, только рынки.

 

3

ПИНКОВЫЕ РУБАШКИ НЕ ПОПУЛЯРНЫ в Токио, по крайней мере, когда я там был. Синие рубашки тоже. Это культура белых рубашек, белых рубашек. И белые рубашки, аккуратно окаймленные черными брюками и тонкими черными пиджаками, выходят из выходов станций метро в 8 и 9 утра, как водопады, текущие вверх, в реальный мир, а отдельные мужчины и женщины в этом потоке - карпы, борющиеся с течением, раскрывающие зонтики, проверяющие свои телефоны, несущие аккуратные, чопорные, прямоугольные чемоданы, утирающие брови маленькими белыми платочками.

Я был среди них.

Citibank позаботился обо всем. Мне выделили хрустальную, кремово-белую квартиру на тридцатом этаже Prudential Building - небоскреба, в котором люди не должны жить, но в котором должны продаваться страховки, и верхний угол которого отведен под жилье. В этом верхнем углу отважные искатели приключений, такие как я, засыпают и просыпаются каждую ночь высоко-высоко в небе, и мы видим гору Фудзи каждый день по утрам, но не дышим высоким воздухом Токио, потому что окна спроектированы так, чтобы оставаться закрытыми.

Здание Prudential Building вливается прямо в огромную, разросшуюся и безошибочно эффективную систему токийского метро на станции Akasaka Mitsuke, которая сама находится в самом сердце Акасаки, элитного коммерческого района в центре Токио, со всеми старомодными магазинами суши, узкими мощеными переулками и высокими арендными ставками.

Связь с метро действительно была настолько прямой, что я мог спуститься на лифте из коридора возле своей спальни на станцию, откуда всего за восемь минут доехать по линии Маруноучи до Токийского вокзала, откуда на другом лифте прямо в свой офис. Весь путь от моей кровати до торговой площадки, ни разу не увидев неба. Удобно, вы не находите? Или, как сказали бы японцы, "便利ですね?".

Токийский торговый зал, расположенный на двадцать четвертом этаже здания "Син-Мару-Биру", что означает "Новое здание Маруноути", был не маленьким. Но для меня он был маленьким. Если встать у входной двери, прижавшись к ней спиной и касаясь ее затылком, можно было одновременно увидеть заднюю часть помещения, правую и левую. Для меня это означало, что она маленькая.

На самом деле ощущение малости возникало не из-за отсутствия реальных размеров, а из-за низких потолков и тишины. Высота комнаты также создавала ощущение огромного расстояния через окна с двух сторон, которые не выходили на остальные небоскребы Маруноути. Не знаю точно, почему, но с самого первого дня, проведенного в офисе, у меня возникло ощущение, что небо в Токио необычайно высокое.

Необычно высоко и необычно тихо. Эти впечатления меня ошеломили. Конечно, нельзя было услышать, как падает булавка, хотя бы потому, что пол был застелен дорогим ковром. Но у меня всегда было ощущение, что это возможно.

На самой торговой площадке было несколько розовых рубашек, и это создавало ощущение комфорта, некоторой знакомости. Причина этого заключалась не в том, что японские торговцы были нетипично авантюрны в своем чувстве моды, а в том, что на торговой площадке было много гайдзинов. Gaijin означает "иностранец". Это что-то вроде белого человека и что-то вроде американца. Обычно это не уничижительное слово. Но иногда это так.