The World for Sale: Money, Power, and the Traders Who Barter the Earth's Resources

Сделки в Конго, похоже, стали переворотом для Глазенберга. Он воспользовался нерешительностью других крупных компаний инвестировать в Конго и создал там огромные позиции для Glencore, сделав компанию ведущим поставщиком меди и кобальта - двух металлов, используемых в электромобилях и аккумуляторах, чьи перспективы выглядят блестяще. Для Кабилы ставка Glencore на Конго тоже стала благом. Компания возглавила волну инвестиций в конголезский горнодобывающий сектор и вскоре стала одним из крупнейших налогоплательщиков страны.

Затем, 3 июля 2018 года, музыка остановилась. Glencore объявила, что получила повестку в суд от Министерства юстиции США в рамках широкомасштабного расследования коррупции и отмывания денег, включающего ее сделки в Конго, начиная с 2007 года - года, когда она впервые инвестировала в Мутанду и когда начала работать с Гертлером. Цена акций компании упала.

Африканская авантюра Глазенберга стала уже не триумфом умных инвестиций, а пятном на наследии главы Glencore.

Несмотря на опасность, богатства Африки привлекали торговцев сырьем всех мастей.

Например, компания Trafigura вышла за рамки своей первоначальной ориентации на Латинскую Америку и Восточную Европу и бросилась на этот бурно развивающийся континент. В Анголе она сотрудничала с бывшим армейским офицером, генералом Леопольдино Фрагосо ду Насименту, известным в народе как "генерал Дино".

Близкий союзник президента Анголы Жозе Эдуарду душ Сантуша, генерал Дину стал акционером двух важнейших дочерних компаний компании Trafigura - Puma Energy, владеющей нефтяными терминалами и сотнями заправочных станций в Африке и Латинской Америке, и DT Group, совместного предприятия, деятельность которого в основном сосредоточена в Анголе. Через DT Group Trafigura и генерал Дину обеспечивали значительную часть импорта топлива в Анголу, получив прибыль более 500 млн долларов за шесть лет до 2018 года.

При всем том, что им нравилось считать себя самыми хитрыми инвесторами на планете, некоторых из сырьевых трейдеров привел в Африку мотив, знакомый любому: страх упустить выгоду. Все были в Африке. Значит, и мы должны быть в Африке", - говорит о тех днях Торбьёрн Тёрнквист, генеральный директор Gunvor. Позже он пожалел о своем выходе на континент.

Даже компания Cargill, чье степенное происхождение на Среднем Западе делает ее относительно осторожной по меркам своей отрасли, ввязалась в это дело. Казалось бы, маститый зерноторговец - маловероятный кандидат на роль альтернативы центральному банку страны. Но в Зимбабве она именно так и поступила.

В середине 2003 года Зимбабве переживала финансово-экономический кризис. Супермаркеты в столице страны Хараре были полупустыми. Инфляция выходила из-под контроля. Центральный банк Зимбабве не мог печатать новые банкноты достаточно быстро, чтобы поспевать за девальвацией зимбабвийского доллара, что привело к дефициту банкнот. Очереди в банках растянулись на несколько кварталов, а владельцы счетов время от времени прибегали к насилию.

Для компании Cargill, которая начала работать в хлопковом секторе Зимбабве в 1996 году, это стало серьезной головной болью. Торговец сырьевыми товарами построил в Зимбабве крупное предприятие, включающее несколько гиннеров для отделения хлопкового волокна от семян, закупочные станции по всей стране и контракты с 20 000 фермеров на покупку их продукции. В условиях резкого роста спроса на хлопок со стороны Китая компании Cargill требовались все возможные поставки. Но нехватка банкнот привела к тому, что компания больше не могла платить за хлопок мелким фермерам, которые полагались на наличные.

Столкнувшись с невыполнимой задачей - купить хлопок без банкнот, компания Cargill нашла оригинальное решение: она просто напечатает свои собственные. Поэтому она попросила местную компанию напечатать 7,5 миллиарда зимбабвийских долларов, стоимостью около 2,2 миллиона долларов, в банкнотах номиналом 5 000 и 10 000 зимбабвийских долларов. Для гарантии банкнот компания разместила средства в местном банке.

На этих деньгах "Монополии", немного похожих на чеки, был логотип компании Cargill Cotton и подписи двух ее топ-менеджеров. Не имело значения, что на купюрах не было подписи главы центрального банка Зимбабве или сцен дикой природы, которые обычно украшают зимбабвийские банкноты. Вскоре их стали принимать в магазинах по всему Хараре наряду с официальной валютой страны.

По сути, "Каргилл" выступал в качестве бюро гравировки и печати и центрального банка страны. Она разместила рекламу в местной газете, в которой проинструктировала зимбабвийцев, что банкноты "следует рассматривать как наличные деньги". В 2004 году компания выпустила еще больше банкнот, номинал которых достигал 100 000 зимбабвийских долларов.

В штаб-квартире торгового дома в пригороде Миннеаполиса финансовые работники в шутку называли банкноты "баксами Стейли", в честь тогдашнего исполнительного директора Cargill Уоррена Стейли. "Это считалось более надежным, чем зимбабвийская валюта", - говорит Дэвид Макленнан, один из преемников Стейли.