The World for Sale: Money, Power, and the Traders Who Barter the Earth's Resources

Один за другим самые влиятельные бизнесмены мира подъезжали к штаб-квартире Glencore в сонной швейцарской деревушке Баар. Их босс, Айвен Глазенберг, не любитель броских автомобилей, поэтому большинство из них оставили свои Porsche дома.

Но к 6.06 утра, когда солнце поднялось над холмами вокруг Баара, парковка в подвале здания была забита до отказа. Трейдеры спешили в офис в ранний даже по меркам самой Glencore час по простой причине. В это утро среды в начале мая 2011 года должен был раскрыться один из самых больших секретов сырьевой индустрии: кто владеет Glencore.

В течение года Глазенберг, его команда и постоянно расширяющийся круг банкиров готовились к первичному размещению акций. Для финансовой индустрии IPO - это событие, сопровождающееся хореографической помпой и церемонией королевской свадьбы. Прежде чем компания сможет впервые продать акции публике, она должна пройти через ряд ритуалов: выбрать банкиров, встретиться с инвесторами, подготовить массу информации о своей истории, руководстве и финансах.

За предыдущие месяцы команда Glencore написала проспект эмиссии объемом более 1600 страниц. В нем в мельчайших подробностях рассказывалось о деятельности компании на мировых сырьевых рынках - о том, что Glencore обрабатывает более половины мирового объема цинка и меди, четверть мирового экспорта угля и 24 % мирового экспорта ячменя. Были добавлены пространные дополнения, подробно описывающие минералогию ее активов в Демократической Республике Конго, Колумбии и Казахстане; один только юридический документ занимал десятки страниц. Но в бесчисленных версиях проспекта, которые составлялись и перерабатывались, передавались и изучались, одна страница всегда оставалась пустой. Это была страница с пометкой "Интересы значительных акционеров".

Размер пакета акций каждого сотрудника был запретной темой в Glencore с тех пор, как трейдеры купили компанию у Марка Рича два десятилетия назад. Даже вопрос о том, кто из сотрудников является акционером, считался тайной. Каждый год по офису разносили белые конверты с информацией о том, как изменилась стоимость их акций. Более любопытные трейдеры суетились вокруг, пытаясь понять, кто получил конверт, а кто нет.

Один бывший сотрудник Glencore, случайно упомянувший о своем распределении акций в разговоре с коллегой, вспоминает, как его вызвали в кабинет Эберхарда Кнохеля, многолетнего бухгалтера и хранителя секретов компании. Кнохель отчитал его за неосмотрительность, сказав: "В Glencore есть одна вещь, о которой не принято говорить, - это ваши акции".

Даже ближайшие лейтенанты Глазенберга, дюжина влиятельных руководителей отдельных сырьевых подразделений, были в неведении относительно размера пакета акций всех, кроме них самих и трейдеров, работающих непосредственно на них. Единственными тремя людьми в компании, знавшими о доле каждого, были бухгалтер компании, Глазенберг и Вилли Стротхотте, который к этому времени стал председателем совета директоров Glencore.

Вот почему в день, когда должен был быть опубликован проспект эмиссии, в шесть утра парковка была переполнена. В этот день трейдеры должны были узнать, кто из их коллег является крупнейшим акционером крупнейшей в мире компании , торгующей сырьевыми товарами. Они узнают об этом ровно в то же время, что и весь остальной мир.

Масштаб богатства, о котором рассказывалось в проспекте эмиссии, потряс бы даже некоторых старожилов Glencore. Иван Глазенберг, генеральный директор, владел 18,1 % акций компании, что обеспечило ему состояние в 9,3 миллиарда долларов на день выхода на IPO и сделало его одним из 100 богатейших людей планеты.

Но он был далеко не одинок - IPO принесет не менее семи миллиардеров. Даниэль Мате и Телис Мистакидис, аналитический испанец и гиперактивный грек, возглавлявшие совместно медь, свинец и цинк, имели пакеты акций стоимостью 3,5 миллиарда долларов каждый. Тор Петерсон, нецензурный американский глава угольного подразделения, стоил 3,1 миллиарда долларов, а Алекс Бирд, самоуверенный британец, руководивший нефтяным подразделением, - 2,7 миллиарда долларов. В клуб миллиардеров также вошли Крис Махони, глава сельского хозяйства, и Гэри Фегель, глава алюминиевой промышленности.

Тринадцать крупнейших сотрудников-партнеров, владевших 56,6% акций Glencore непосредственно перед IPO, в совокупности стоили 29 миллиардов долларов. Под ними находились десятки людей, чьи доли в компании стоили десятки или сотни миллионов.

IPO Glencore ознаменовало собой кристаллизацию богатств сырьевого бума. В некотором смысле это была вершина подъема сырьевых трейдеров из относительной безвестности: десятилетие потрясающего роста Китая сделало Glencore и ее конкурентов незаменимыми винтиками нового экономического порядка в мире, а трейдеров Glencore - одними из самых богатых людей на земле.