This one. Книга третья. Путь к бродяге (ЛП)

…и независимо от того, как это пытались сохранить в тайне, одной из наиболее популярных версий была та, в которой смерть Сакамото-сана оказалась следствием захвата власти Чоушуу в альянсе, ни больше, ни меньше, и кто еще мог совершить это убийство, как не легендарный хитокири Баттосай Чоушуу? Каждый раз, когда Кеншин подслушивал этот слух, он бледнел, как простыня.

Другими словами, решение руководства Ишин Шиши попытаться подавить слухи, лежащие в основе, оказалось тщетным.

Люди любят тайны, и у каждого, казалось, была своя любимая теория заговора о смерти Сакамото-сана. Кроме того, слишком много мужчин из Сацумы видели, как Кеншин уходил с Сакамото-саном в ту роковую ночь.

Чтобы опровергнуть этот слух и удержать его распространения, Чоушуу целенаправленно использовали своих агентов и информаторов для создания встречной теории: они утверждали, что Бакуфу больше всего выиграют от убийства. В качестве козлов отпущения были выбраны полицейские силы Шинсенгуми. Хотя они имели право задерживать повстанцев или даже убивать их по подозрению в мятежной деятельности, убийство не могло быть оправдано как метод поддержания мира, особенно преднамеренное убийство такого человека, как Сакамото-сан, который стоял слишком высоко по социальной лестнице, и слишком уважался всеми. Из-за этого лидер Шинсенгуми Кондо Исами был обвинен в том, что несет ответственность за убийство. Даже если он лично этого не сделал, это было его ответственностью. Этот человек еще не был осужден обществом, но обвинение быстро распространялось и вызывало хаос среди Бакуфу.

Встречные слухи работали до определенного момента, но не очень помогли Кеншину. Шепотки, утверждающие, что он причастен к убийству, все еще были у многих в головах, и Чоушуу не хотели рисковать, чтобы даже случайно противостоять Сацуме и Тосе. Из-за этого Кеншин не получал работы, которая требовала бы какого-либо взаимодействия, что, конечно, означало, что внезапно у него появилось гораздо больше свободного времени, чем он привык иметь.

Он чувствовал себя бесполезным.

Хуже того, это заставило его задуматься, по-настоящему подумать. Что толку ему было от революции на самом деле? Что он делал такого, что было настолько важным, настолько уникальным, что никто другой не мог этого сделать? Он был застрельщиком, как и все остальные в его отряде. Он работал телохранителем, но и многие другие тоже. Он был хитокири, но теперь у Чоушуу был другой хитокири. Он был мечником, хорошим мечником, но… насколько важным может быть один меч для революции, которая так или иначе затронула всю страну?

И, как ни странно, именно слова Макото постоянно возвращались к нему. «Не похоже, что вся революция едет верхом на твоих плечах.»

Было бы глупо утверждать обратное. Кеншин знал это, и все же… Разве он не думал об этом снова и снова? Отдавая ей все, рискуя, как никто другой, потому что, если он не преуспеет, революция потерпит неудачу…

Но так ли это на самом деле?

Или это было высокомерие молодого человека думать так, как однажды сказал ему Ито-сан?

И правда… он устал. Устал от войны, убийств, кошмаров о людях, которых он убил, которые преследовали его ночь за ночью, слухов, предательства и политики, от всего. Единственное, что удерживало его рядом с повстанцами, была его клятва Кацуре-сану и его обещание ей, что он пройдет эту войну до конца.

Но когда все закончится?

Он не знал, что будет, но эти мысли бегали в его голове и съедали его рассыпающуюся решимость день за днем. Что еще хуже, люди на улицах, в гостинице, на собраниях, куда бы он ни шел, все время смотрели на него и старались избегать его, как будто они могли как-то почувствовать, насколько он запятнан. Или, может быть, он был просто параноиком и боялся тени. Он ничего не знал. Он просто больше ничего не знал.

Его паранойя не толкала его на многое, лишь на то, чтобы заставить его остановиться и присмотреться к людям, которые продолжали таращиться на него, лишь задаваясь вопросом, как много времени им понадобится, чтобы повернуться против него, предать его силам Бакуфу или присоединиться к растущему отряду Накамуры, полагающего, что он безумен, и нужно усыпить его как бешеного пса, как говорили те, кто охотился на Удо Джинъе, как шептались о Шишио…

Дело не в том, что он действительно верил, что его собственные соратники обернутся против него.

Рационально размышляя, он понимал, что Накамура лишь маленькая рыбка в большом пруду, и не имело значения, сможет ли он перетянуть нескольких политиков среднего ранга на свою сторону.

Навыки Баттосая ценились. Кацура-сан доверял ему. В этих двух вещях Кеншин был абсолютно уверен.

Но с другой стороны, зерно сомнения посеяно уже давно. И в конце концов, его лидером был всего один человек. Хитокири Баттосая боялись и ненавидели, раскручивая страшилки про него до эпических масштабов.

Может быть, эти мысли приходили к нему, потому что он просто много беспокоился? Ему нечем было заняться, кроме как бродить туда-сюда и убивать время.

Революция скоро закончится, не так ли?