Тиамат

На третьем уроке мы пытались почувствовать энергию в кувшине. Это какой-то особый кувшин. Сказали, что в нем плотное скопление энергии, ощутить которую иногда могут даже простые люди. Ни у кого не получилось. Только у меня вышло. Но только потому, что после уроков я не шла спать. Меня продолжали мучить, заставляли испытывать боль. Меня заставляли пить какие-то эликсиры, от которых меня тошнило. Вот почему я одаренная. Другие дети не знают этого. Они думают, что у меня все получается лучше, чем у них, потому что у меня дар. И учителя кивают. Твердят им всем, что у меня редкая принадлежность к магии. Что такие рождаются раз в десятилетия. На самом деле одаренные это те, кто по какой-то причине нужен обществу чародеев. Когда чародеям необходимо, чтобы кто-то научился использовать магию в максимально короткий срок. Вот и со мной вышло так. Я должна стать Тиамат снова. Это нужно чародеям. Оттого они и назвали меня одаренной. Это ускоренное обучение очень опасно для жизни и для психики. Может, поэтому и нужно писать это. Чтобы не сойти с ума.

Для других учеников я кажусь гением. Они восхищаются мной. Они подражают мне, спрашивают советы. Больше всех — Кин. "Вот бы и я был одаренным", — часто говорит он. Глупец. На пятый день я сказала, что не хочу быть Тиамат. Что я скучаю по своему отцу. Что я скучилась по своей жизни. Тогда меня избили. Сильнее, чем обычно.

Моего отца зовут не Говард Ран Айрелл. Моего отца зовут Сирин. Он кузнец. А я Мэйт, я не Тиамат. Лучшая драка та, которой не было. Так говорят слабые люди. Так говорил мой отец. Я больше так не думаю. Лучшая драка это та, в которой ты победил. Они меня не сломают. Я поверю в то, что палка не касается моей руки, и палка пройдет мимо. Я обману реальность. Я ненавижу это место. Ненавижу всех. Ненавижу Репульс. Ненавижу Кота. Ненавижу Морта Асциллиона. А еще я вдруг поняла, что я ненавижу Тиамат.

15 — Башня Света

— Еще ваз, — мило улыбаясь, велел Трикрас.

Из всех преподавателей этот нравился Тиамат, — теперь девочку снова зовут так, — больше всех остальных. У него, как она считала, более правдоподобно получалось строить из себя добряка. Иногда настолько правдоподобно, что ей начинало казаться, что он и правда не злодей. Но такие мысли в голове девочки не приживались. Это, несомненно, плохое место, и люди здесь плохие. Так она считала, и оснований на это у нее было немало.

Урок проходил в кабинете. Это был большой круглый кабинет диаметром чуть больше десяти метров. Вогнутые стены увешаны деревянными сувенирами в виде животных, стальными эмблемами с фигурными узорами, боевыми каплевидными щитами, обтянутыми кожей, и более мелкими предметами, которые Тиамат со своего места разглядеть не могла. Сидела она позади всех. Еще вчера здесь было шестнадцать учеников, а сегодня их, включая Тию, всего тринадцать. Как и обо всех предыдущих, кого исключили, оставшимся сказали, что у тех генетически плохо развита связь с магией. Разумеется, Тиамат в это не верила. Она полагала, что те либо плохо старались, либо кто-то по каким-то причинам решил, что им магией владеть нельзя. Тиамат очень быстро пришла к выводу, что все, что здесь происходит, делается исключительно в интересах общества чародеев. Это они решают, кому владеть магией, а кому нет. Кто одаренный, а кто бездарный.

— Попвобуй еще ваз, — снова мягко проговорил Трикрас.

Кин, мальчишка четырнадцати лет, будучи раздетым по пояс, стоял спиной к учителю и лицом к остальным детям, сидящим на деревянных стульях с невысокими спинками. Стулья были расставлены в четыре ряда. Трикрас, уже давно облысевший человек преклонных лет, не выговаривающий букву “р” и носящий серый мягкий плащ с откинутым назад капюшоном, в очередной раз достал из кармана короткий кинжал с изогнутым лезвием длиной с его ладонь. Острие он направил в спину мальчика, в область правой ключицы. Между кончиком лезвия и кожей Кина оставалось не больше сантиметра.

— Я угвожаю тебе ножом. Где сейчас нож? — Спросил Трикрас. Его морщины делали улыбку по-настоящему мягкой и добродушной.

— Он… — неуверенно начал Кин, — он у моей головы?…

— Это вопвос? — Возмутился чародей.

— Он у моей головы! — Приобретя уверенность и повеселев, утвердил Кин.

— Непвавильно, — расстроил мальчишку учитель. — Давай, попытайся снова. Скажи мне, где он.

— Он…он у моей шеи! — выдал Кин и тут же получил неслабый подзатыльник.

— Ты что, наугад гововишь?! Ты должен его почувствовать! Точно так же, как ты чувствуешь собственные вуки, ноги или пальцы.

— Я пытаюсь… — жалобно сказал Кин.

— Ты плохо пытаешься! — повысил голос Трикрас и замахнулся.

Кин съежился, ожидая получить новый подзатыльник. Однако чародей занесенную руку опустил.

— Молодец. — Трикрас вернулся на мягкий тон.

— Что?… — Недоумевал Кин.

— Молодец, — повторил волшебник. — Ты почувствовал. Ты узнал, что я хочу тебя удавить, хоть и не видел этого.

Кин радостно оглядел лица других учеников. Все улыбались ему в ответ. Все кроме Тиамат. В ее серо-зеленых глазах радости не было. Кину показалось, что в них уже нет и других эмоций.