Тиамат

Громко завопив, Винс снова ударил, Орландо вновь сумел блокировать, и на сей раз его клинок чуть было не зацепил плечо Винсента, однако тот ловко шагнул вбок по диагонали, зашел за щит и рубанул Рейнольда в спину. Полумесяц секиры с легкостью прошел через доспех и засел в лопатке. Кольчужные кольца окрасились в красный, и Орландо вскрикнул. Ряды армии Креста начали издавать невнятные хвалительные выкрики и гулкие удары орудиями по своим щитам.

Крепко сжав зубы, рыцарь Террора ткнул мечом в сторону Винса, но тот быстро ретировался: отскочил назад и потянул за собой свое оружие. Лезвие секиры покинуло лопатку, но оставило после себя глубокий кровоточащий разлом. Попытавшись снова поднять щит, Орландо ощутил острую боль и тут же понял, что левой рукой пользоваться уже не сможет. Железный прямоугольник громко упал наземь, и Рейнольд, все еще скрипя зубами от боли, крепче сжал рукоять меча. Больше всего сейчас он злился на себя за то, что был не в силах пронзить этого врага мечом, и был вынужден пронзать его лишь ненавидящим взглядом.

— А ты неплох! — Ухмыляясь, выдал Брама и наконец взялся за свое орудие обеими руками.

Рейнольд отвечать не стал. Он просто собрал все силы для последнего рывка.

— За короля Харви! — Прокричал он и атаковал размашистым рубящим ударом сверху вниз.

Винсент, все еще на удивление проворный, втянул голову в крепкие плечи, ушел в сторону и встречным ударом вогнал секиру в живот Орландо. Винсент бил двумя руками, широко расставив их для большего рычага, и к тому же тело Орландо двигалось навстречу в атакующем рывке. Все эти нюансы позволили хорошо заточенному крылу бабочки прошить нагрудник и войти в тело до самого позвоночника. Наблюдавшим одновременно показалось, что, будь лезвие чуть шире, то могучий Винс и вовсе смог бы разрубить Рейнольда пополам. Испустив последний вздох, Орландо повалился вниз.

25 — Магия

Тиамат могла только гадать, какое решение примет молодой принц. Он обещал подумать о том, как с ней поступит, но с тех пор прошло уже более трех дней, а он так и не дал ей ответ. И каждое утро она ждала, что ее схватят и обвинят во лжи, но этого не происходило. Король по-прежнему делил с ней еду и обращался как с дочерью. А потому Тиа не сомневалась в том, что для всех она все еще Тиамат. Для всех кроме Дола Ран Айрелла, который теперь мог видеть больше, чем другие.

— Доброго вам дня, принцесса, — улыбнулся Лотус. При ярких доспехах он выглядел моложе своих сорока.

— Доброго, — угрюмо ответила она своему телохранителю и направилась дальше по коридору.

Там она могла свернуть либо в сторону обеденного зала, либо к главному выходу. Когда Лотус убедился, что девчонка предпочла второй вариант, он малость взволнованно вопросил:

— Хотите прогуляться?

— А что, нельзя?… — Удивилась она.

Он следовал за ней везде с тех пор, как его приставили к ней для ее постоянной безопасности. Но раньше никогда он не пытался препятствовать ее свободному перемещению по замку. "Действительно, ведь только по замку", — сообразила она.

— И давно мне нельзя покидать стены дворца?

— Никто не запрещает вам этого, принцесса! — Спешно выдал немолодой воин, уперевшись алебардой в каменный пол. — Просто за воротами вас снова ждет он…

— Тот кузнец? — С поддельным безразличием спросила Тиа, говоря о своем настоящем отце.

— Да, принцесса, он самый. С самого утра кружит там. Хочет говорить с вами.

— Я уже сказала ему, что его дочь умерла в тот же день, когда нас украли. Чего он еще хочет?

— Бедолагу можно понять, моя принцесса, — негромко говорил Лотус, почесывая гладко выбритый подбородок, — не так-то просто смириться со смертью своего ребенка.

— Я поговорю с ним, — тяжело выдохнув, дечонка улыбнулась. — Снова.

— Нет, моя принцесса, это лишнее. Стража его прогонит.

У Лотуса плохо получалось делать вид, что ему нет дела до кузнеца. И Тиамат отчетливо видела его переживания на покрытом мелкими морщинками лице.

— Сир Лотус, так мне нельзя покидать замок? Говорите прямо.

— Дело не в этом, принцесса…

— Не пытайтесь увильнуть, — сказала она настолько строго, насколько могла. — Что происходит?

Лотус, хмуря лоб, молчал и пытался обдумать дальнейшие слова. Ему хотелось соврать, но он даже представить не мог, как сделать так, чтобы она ему поверила. И, будучи под атакой ее дробительного взгляда, он нелепо улыбнулся и решил говорить правду.

— Ваш брат, принц Дол, решил, что лучше ограничить ваше общение с тем неугомонным кузнецом.

"Разумеется", — не слишком довольно начала рассуждать Тиамат. Она очень быстро пришла к мысли, что принц предпочел ограничить ее общение с настоящим отцом лишь по одной вполне очевидной причине. Чтобы она не утонула в чувствах любви к нему и не прекратила свое притворство до того, как Дол решит, что с ней делать. Теперь только от него зависело, будет ли она Тиамат дальше.

— Я все равно хочу поговорить с отцом моей подруги, — настоятельно выдала она.