Читаем Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа) полностью

Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа)

Ты, зубчатаяПила,Песня русскаяБыла!Эхх, до голи,До гола,Тело страшноеПила —Тело сёл,Деревень,Тело бабье-Ягье,СинееТело полноеВенЧорно-жолтое,В инееТело дедовКостяных,Тело девокРудяных,Бедных телоХудое,МатерейБез удоя.Тело выжженныхСтепей,Тело избКак тенейИ полейНедорода,Бога-осподаУрода.Вся та́тарваВ любу́,Всё татарскоеИгоВесь аманВ жёлтом лбуВсё народноеЛихо!В жилыЖосткиеВизгБезысходный!!!Впивался.Льдом бурановыхБрызгВесь народОпивался.Пильщик-Баба-ЯгаТак милкаОвывала,Что не хужеВолкаДо костейПронимала.Пильщик-Пьяный мужикТак ревелОтходную,Что по задуЖик-жикуВспоминалиРодную.Пильщик-Рекрут-парнёкПлакалГорлом и чревом,СелезёнкойЁк-ёкПеснь пиликал онЕвва!Так жилаИ плылаПесеннаяПила —Ай да былиДела!Ай да песняБыла!

(Песнь Песней, стих. Т. Чурилина 1934.)⁹⁰

Конец. Автор сел – и закурил и впёр взгляд свой в окно. А там пылал, горел пожар деньковский⁹¹. А слушатели – Тоня Воронкова и Т.Я. Озорновский пошли к нему как бы в майскую демонстрацию со знамёнами – ходом. Пошли, пришли, стали с двух сторон, да и подняли его со стула. Да и привалили к нему на плечи. Тоня – слева, а Т.Я. – справа а-а-а-ааа!! – по-ццц-елл-овать-сяааааа!!

А в окна било радостное утро. Солнце встало и шло на людей, на мир, на Тяпкатань, на совхоз «Новый Тяпкатань» им. А.В. Луначарского. Оно ж ударило прямо в лица трём стоявшим вместе и целовавшимся целых 59 секунд и 57 терций. Оно ударило их, как бьёт папа и мама нерадивых детей, чтоб они шли на волю: дело делать, аль гулять. Солнце не говорило – оно било и хлопало их лучищщами, как ручищщами: солнце-хлёст, бьёт до слёз!! Слёз-то у них и не ночевало, а они спапашились вдруг – и шасть втроём вместе все к окнам, да и – рррразззз-дррртттт, ааааахх – и вон! (т. е. рамы растворили, а то что?)

А в окна ворвалось вон что такое:

Вчерашний время-экран, мёртвобелая стена Ильинской старой чертовки-церкви была не та. Она горела. Она – горела как, чорт возьми, дал бог и московскому пожару. Она, стена, была вся в розовокрасном цвету, как дьявол её возьми нежнопурпуровое знамя. А под стеной, внизу, собрались массы: собрались – стадо коров, козиное стадо, бараноовечий гурт и только что пригнанный из загона табун красивейших коней. Тут же высыпало кроличье стадце – масса трусо́в⁹²! – несколько десятков крольчатников! тут же, гуртуя, пестрея, голубея, синея, волновалась страстная стая голубей – и важно клохотал, гоготал и орал индюшатник и курятник с петушатником и деловито белея, розовея, чернея тушами, хрюкало свиное стадо. С ними были и люди: пастухи, подпаски, пастушонки, доярки, конюхи, птичники и птичницы. С ними была куча псов, сторожевых, как охрана путей сообщения. Они, т. е. животные, домзвери, стояли перезваниваясь, перемычиваясь, перержакаваясь, перебрёхиваясь и перегуртываясь, переблеяваясь, перехрюкиваясь как на смотру перед приказом: Смирнаааа-а-о! А люди держали в руках жилейки, свистульки, дудки – и гармошки. Они тоже подлаживали их к общему ладу – и всё сливалось в странный, но огромноживой и весёлый предхор. Прямо как соединённые оркестры Большого, скажем, АКА и Филармонии, ну и Радиоцентра оркестришка – на полбольшой палец.

И вдруг взгремела действительная сильнейшая и веселейшая в мире Песнь Песней. Люди пели, подыгрывая каждой строфе на своих орудиях песен, а стада, раззадориваясь всё боле, подзванивали, подбубенчивали, подмычивали, подгуртовывали, подблеивали, подлаивали, подкудахтывали – каждый на свой славный и радостный лад. Не было смешно и не было, как бы, кощунно: было песенно светло, нестройно, но радостнейше в это радостное утро.

Хорошайший чудный хор пел:

– Вставввввв-ваааийПроооклятьееемммЗаклеймёооонныйвессссь миииирррголооодныхирабоооввв!!!

И дивно и чудно и смело:

Перейти на страницу: