Тяпкатань, российская комедия (хроника одного города и его народа)

И собрались тут так: восстал никто, как сам старый воевода Тяпкотаньский Хорь-Абралов князь. И владыко, архиерей первый, первый год монастыря, высокопреосвященный – высокий статный Шемон и Иегумен Поволакий – и со диаконы и инодиаконы всеми. Миколай Васильч Шишка, купец, ссыпщик во все страны¹¹. Эншаков бакалейщик. Эх’иумнов, землевладелец и хлебник-мучник. Охгарков, кожевенник. И ещё: городничий Бер-Александр и капитан-исправник Взламанцев¹². И ещё – болярин Тучка, Иоанн Аникитович, от коего Тучковы господа именитые и славные проистекли.

И ещё: господин Коломболомцев известный чудесник местный наш Брюс – звездочёт.

И грахв Худый, Друпетчинской вотчины¹³, Цулков Георгий Волександрыч, Одиенцовский и Земчузников¹⁴ – переводители болярства – в куче первой. И ещё, во вторые: граждане-Стюржины братья, трое, один – знаменитость на весь уезд захарин-лекарь, при всех окончательных смертных случаях зовомый; и ещё – Злозлесский, чех, дирехтор емназии муской¹⁵, и енспиктриса Взбучкова, Эльза Адольфьевна – и ещё Чудилины, Василиск и Павел, трактирщики складчики на весь уезд и воинской Державин¹⁶, и аптекарь Слабоздинский и второй Кицнер¹⁷, злотоочковый хахаль и погубитель женские души, и тела женския и девичья – зде – попровизор. И нотариус Ипатеков и нотариус старшой Болеволенский – и францюз-танцетмейстер Аети, Француаз Жаныч. И ещё Градской голова Заборозов Ефимлазрыч¹⁸, и со члены управы Фитиковым и Цюциньковым, кожевником и мыльником богатыми. И ещё-ещё, вдобавь дикой барин Еманнуил Лампобронзово, бесштанов, но в котелке песочном.

И ухарь-купчик Подушам, Иван Гаврилыч, Перелегины, братья, мануфактур-галантерейники и Олевы – чёрный товар-лавки¹⁹, один средний – яишник.

И протоирей Старособора отец Михаил Златомедников²⁰ с диаконом Этьеном и диачком Петровасильчем²¹. И протопоп Новособорний отец Митрий Чернонебнов²² громоверджец-речник-проповедник и отбличитель, чохотошный злец, с диаконом Цинерариевым, посоломчиком Гулливеровым, интригой с подпрыгой (словеса надсмешниц над нимя). И манастырские-чёрные: монаси; Эх-Иван, просвирник и свешник, скопец безбородый и отец Эжен Дыбов, пианица и блудодевственник. И регент Мерзубцов и регент-любитель-хоровщик Гиримерин²³, красавчик.

Во третьей: Поперчехов, цырульня и другой пирихмахер – Фронтон из Питербурха, железник мелкий хламщик Ссеков²⁴, с ним пять злых гусаков – свора. И голубятник Анделов, он ж булошник. И клерки нотариусовьи: Рохлев, Желваков, Попыманов. И рабы, тут и холопы без крыльев туто крепостные: кузнец Пушкарёв (литейшшик, он ж и стрелец-пушкарь сам) туто рап ледащии-никудышь, енвалит впотследствие, туто и половой-слуга-трахтирный, тута и служка-монах-раб, тута и городовики-рабы, туто и дворовые слуги.

Во четвёртоей кучишще: бабы-девки и во глав – Чудилина жена, Волександра, красавица из красавиц всехсветных²⁵. И ещё тут Волька Васильна её сестрица²⁶, горбатая д’ низкая, но высокая хитрым разумом и высокая красотой серых земчужных очей: сестрицовых; туто и Победоносиха, Клавдьяна Чулчиха; тож, месолинка²⁷ всеблядка тяпкатанская. Туто и воеводиха Орина, туто и дочка ево – Зоря. Туто и Зенка и Махора и Секольтея, блудницы Тяпкотани. Туто и Обернацкие барышни, Зена, Евгенья, Валентинка, яркоцветные девочки лекаря Михал-Михалча²⁸. Тута нянька Марфникитишна²⁹. Тут Надежда³⁰, тута Мариванна³¹, три старухи видьмы Чудилинского дома. Туто Роня³² Станиславна, тайное взрослое дитё, картиномазка-расшивалка, шляпница-шапшечница, полячка.

И ещё одная куча, какб красная туча – над ней солнце, в ней – Тимка Волександровасильевны да Сруша, тяпкатаньская пророчица шемашедшая в краснорыжей рубахе, Тимка – в красношёлковой, обои – босяком, косяком. Туто Череша Юродовищще, пророчек. И Тихон рыжий, тожь само —в красных гультиках даже.

Всеж те кучи разно жужжат, разно себе держут в поведении – и слове, внеодинаковь и поведение в разницу – а все вопче.

И вот, ста пред ними и пред нами, видение, – но какб и живец, Тяпка, Яков. Одёжа на ём – зипун³³ да пояс наборной³⁴, да сам он, ста, озорной. Рразбойничок! Только, видите, разбои не однаковенны, эх, совсем: не татьины³⁵ разбои! Он, скорей, со Емельян Ивановичем сродством, с Пугачём³⁶. И опять, какб не совсем. Ничего царского, боле псарского. Мужичок. И заговорил Тяпка с каждоей кучей поиначе, каждому его же воздашь.

С первоей: