Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

В тот первый год в Уэзерваксе Курт изучал промышленный дизайн и полиграфию, пятый и шестой периоды. Эти два 50-минутных занятия, проходившие сразу после обеда, были единственным временем, когда он был уверен, что точно будет в школе. Мастерство Курта впечатляло Хантера и временами шокировало его одноклассников. Для задания нарисовать карикатуру Курт изобразил Майкла Джексона, поднявшего одну руку в перчатке, а другой державшегося за промежность. Во время другого урока классу было предложено показать объект и как он развивается: Курт изобразил сперматозоид, превращающийся в эмбрион. Его навыки рисования были превосходны, но его извращенный ум был тем, что привлекало внимание его одноклассников. «Этот сперматозоид шокировал всех нас», – вспоминала одноклассница Тереза Ван Кэмп. Это было совершенно другое мышление. Люди начали говорить о нем, задаваясь вопросом: «О чем он думает?» Когда Хантер сказал Курту, что иллюстрация Майкла Джексона, скорее всего, не подходит для показа в школьных залах, то вместо этого он нарисовал нелестную иллюстрацию Рональда Рейгана с лицом, похожим на изюм.

Курт всегда рисовал с одержимостью, но теперь при помощи Хантера он начал воображать себя художником. Его каракули стали частью образования. Курт был искусен в рисовании комиксов и таким образом впервые начал изучать искусство повествования. Одним из повторяющихся комиксов этого периода были приключения Джимми, «мальчика с сосиской Prairie Belt», названного в честь мясных консервов. Эти истории описывали болезненное детство Джимми – плохо завуалированного Курта, – который был вынужден терпеть строгих родителей. Одна полноцветная версия с множеством рисунков не очень тонко раскрывала историю конфликтов Курта с отцом. На первом рисунке персонаж-отец поучает Джимми: «Это масло грязное. Я чувствую в нем запах бензина.

Дай мне 9-миллиметровый гаечный ключ, ты, паршивый маленький урод. Если ты собираешься жить здесь, то ты будешь жить по моим правилам, а они так же серьезны, как и мои усы. Честность, верность, преданность, честь, доблесть, строгая дисциплина, Бог и страна – вот что делает Америку номером один». На другой серии рисунков изображена мать, кричащая: «Я рожаю твоего сына и прерываю жизнь твоей дочери. Родительское собрание в семь, гончарный класс в 2:30, бефстроганов, собака к ветеринару в 3:30, стирка. Да, да, ммм, милый, в попку приятно, ммм, я люблю тебя».

Неясно, кто подразумевался под матерью в комиксе – Дженни или Венди, но решение поступить в Уэзервакс также повлекло за собой возвращение к матери в дом 1210 по Ист-Ферст-стрит. Это было недалеко от прежнего дома Курта, а его комната наверху осталась нетронутой, святыня прежних дней в нуклеарной семье. Время от времени Курт проводил там выходные, продолжая украшать стены плакатами групп, многие из которых теперь были нарисованы от руки. Конечно, лучшей частью его комнаты и жизни была гитара. Дом Венди был более пустым, чем остальные его пристанища за эти годы, что позволяло Курту репетировать, ни на что не отвлекаясь. Внутренняя обстановка стала немного лучше – его мама наконец-то ушла от Фрэнка Фрайнича, но Курт и Венди по-прежнему продолжали воевать.

Венди была совсем не той мамой, от которой Курт ушел шесть лет назад. Сейчас ей было 35 лет, но она встречалась с молодыми мужчинами и переживала период, который можно описать только как кризис среднего возраста и который обычно ассоциировался с недавно разведенными мужчинами. Она много пила и стала завсегдатаем многочисленных таверн Абердина – это была одна из главных причин, по которой Курта не сразу отдали под ее опеку после того, как он ушел от Дона. В том же году Венди начала встречаться с 22-летним Майком Медаком. В первые месяцы их знакомства она даже не упомянула о том, что у нее есть дети. В основном Венди жила в его доме, пока их отношениям не исполнилось несколько месяцев и Майк не увидел ее детей. «Казалось, что Венди была одинокой женщиной, – вспоминал он. – В пятницу вечером мы не ждали няню – словно детей вообще не было». Свидания с Венди не сильно отличались от свидания с любой 22-летней девушкой. «Мы ходили в ближайшую таверну или на танцы. И веселились». Венди жаловалась на то, что Фрайнич сломал ей руку, на то, как она боролась с финансами, и на то, что Дон был к ней равнодушен. Одна из немногих историй, которые Венди рассказала о Курте, была о том, как в пять лет он вошел в гостиную, выставив напоказ эректирующий член перед Доном и его друзьями. Дон смутился и вынес сына из комнаты. Этот случай станет семейной легендой, и Венди до сих пор посмеивалась, рассказывая о нем.