Тяжёлая вода (СИ)

Ветер был южный, клебба шла западным курсом, а Козёл плавно выходил наперерез норт-вестом.

И, как видел Джаг, капитан клеббы уже начинал понимать свою ошибку. Джаг шел ему в слабый траверс не потому, что хотел сойтись борт о борт как можно скорее, а потому, что не собирался следовать этому курсу дольше, чем необходимо.

— Право руля! — скомандовал он. — Уваливаемся под ветер! Зайдем к нему не правым, а левым бортом, с севера.

На море ничего не делается быстро. Пятнадцать узлов — отличная скорость. Восемнадцать — превосходная. Но даже при таких скоростях сближение идет очень медленно по сухопутным меркам.

Если норт-вестом Козёл медленно, но догонял клеббу, то теперь, отвернув по ветру, шел ей траверсом, пересекая ее курс за кормой, метрах в семистах.

Но за счет возросшей скорости миновать этот участок пути, который перебрасывал Козла с южного борта клеббы на северный, удалось очень быстро, буквально минут за пять.

— Лево руля! Правь круче к ветру! Встаем на норт-вест!

Соловей, вставший у руля, завертел штурвал, выполняя команды с филигранной точностью, и Козёл скоро встал на нужный курс.

Паруса не потеряли ветер и несли Козла вперед с хорошей скоростью, и он догонял клеббу.

Но и погоня в море, как и все остальное в море — дело не быстрое.

Минуло минут двадцать прежде, чем расстояние до клеббы сократилось до предельной дистанции выстрела. Она шла со скоростью узлов в десять, и Джаг дал команду вставать параллельным курсом. Под прямыми парусами в боковой ветер скорость сильно упадет, но он и не намеревался продолжать такой ход. Нужно было только дать залп по противнику. Развеять его иллюзии и утвердить свои намерения.

— Пушки к бою готовь!

Мубаса передал его приказы своим пушкарям, и те принялись собирать орудия. С такого расстояния только кулеврины могли достать до неприятельского корабля. Но Джагу на этом этапе было довольно и этого.

Со стороны клеббы громыхнуло, Джаг успел увидеть, как ее борт выплевывает грязно-белые клубы дыма, а следом услышал свист ядер.

Для залпа из пятнадцати орудий получалось у них очень плохо: большая часть ядер попадала в воду, не долетая до Козла метров сорок. Еще пара пронеслась в воздухе, рухнув по другую сторону от корабля, и только одно попало в цель, с треском и россыпью щепок пробив левый фальшборт джагова судна, после чего унеслось куда-то вверх, пролетело по узкой и высокой дуге, и рухнуло за правым бортом в воду, так никому и не навредив.

Джаг, оглядев повреждения, просто расхохотался:

— И это все?! Проклятье, даже жирные антелузские дожи дерутся лучше! Мубаса!

— Я здесь, капитан!

— Покажи этим болванам, как надо стрелять из пушек!

— Да! — взревела команда. — Давай, Мубаса! Пора их угостить!

Мубаса кивнул и обратился к своим орудийным расчетам, громко командуя им:

— Шевелис собаки чернэ! Дава, дава!

Расчеты орудий, один за другим, докладывали о готовности.

— Пушки готовы, капитан! — крикнул Мубаса, ожидая распоряжений. Джаг, пуская наружу дремавшую до того злость, чувстововал, как физиономия его превращается в страшную оскаленную маску.

— Огонь, — проскрежетал он.

— Огонь! — продублировал Мубаса.

Расчеты поднесли факелы, подожгли фитили.

ОГОНЬ В ДЫРЕ!

Корабль сотрясло оглушительной канонадой, грохотом сокрушительно врезало по ушам, воздух по всему борту заволокло густыми и плотными клубами белесого дыма, и когда он чуть рассеялся, а в ушах перестало пищать, Джаг оценил последствия залпа.

Из двенадцати кулеврин половина точно угодила в цель. Вражеской клеббе это не причинило серьезного вреда — чтобы наносить урон из пушек, нужны залпы потяжелее, полным бортом, и не один, а много. Но только теперь, а не раньше, Джаг почувствовал вкус надвигающейса драки: с клеббы слышались редкие, но громкие вопли раненных.

И хоть залп был для такого расстояния очень неплохим — с шести-то сотен метров положить в цель половину ядер, при том, что, бывало, и с полусотни иные умельцы умудрялись промахиваться, — Джаг заорал Мубасе:

— Хреновая стрельба! Скорректировать огонь!

Пушкари засуетились, подгоняемые Мубасой. Застучали молотки — расчеты орудий вгоняли в лафеты клинья, поднимая или опуская таким образом стволы пушек.

Прошло минуты две, и клебба дала второй залп.

На этот раз залп их был удачнее. В воздухе над палубой с тяжелыми звуками прогудели ядра. Другие врезались в корпус, пара упала на палубу. Полетели щепки, раздались крики. Одному негру, который бежал куда-то по своему делу вдоль левого борта, ядро попало в живот. Его словно схлопнуло пополам и жутко кинуло через весь корабль к противоположному борту. Все произошло с неестественной, нагоняющей страх быстротой, быстрее, чем взгляд мог реагировать.