Тяжёлая вода (СИ)

Удар ядра был такой силы, что оно прошло сквозь него и улетело в воду за корабль, а самого негра почти-что разорвало пополам: лишь небольшие рваные полосы кожи и мяса с одного бока скрепляли его туловище с ногами. Из его тела точно выхватило большой кусок от ребер до таза и мелкой каплей расплескало по большому пространству. Он, конечно, был мертв, и кровь выливалась из его еще не остывшего тела сильно и густо, толстыми струями, точно из бочонка, которому вырезали дно. На палубе вокруг останков в считанные секунды разошлась большая темная лужа.

Да-а-а-а…

Кровь…

Посмотреть на нее и на жутко изувеченные останки еще пару мгновений назад живого и ни о чем не подозревавшего ниггера остановились несколько человек из команды — и черных, и белых. И Джаг ясно видел, о чем были их мысли.

Вот теперь бой начался по-настоящему, думал он. Если у кого-то раньше и были сомнения или фантазии, то теперь они стремительно испарялись.

Да, ребятки. Здесь все по-настоящему.

Не бывает боя без крови и огня.

Не бывает разбоя без смерти.

Не бывает денег без цены. Уплатить свое придется всем и сполна. Так что молитесь, чтобы время расплаты пришло не сейчас и не для вас.

И да. Как вы могли заметить, вражеские ядра тоже убивают. Убивают страшно и кроваво, как и подобает пушечному ядру.

Так что привыкайте. Раз встали под черный флаг смерти, так будьте же готовы ее принять!

— Чего встали, обезьяны?! — взревел Джаг. — Он сдох, а вы — живы! Радуйтесь этому! Живо за дело! А ежели не могете, так прыгайте за борт и не мешайтесь.

Скоро будут потери больше. Гораздо больше. Много убитых ядрами людей. И этому ниггеру еще повезло. Он умер сразу, быстро и накрепко. А вот что будет, когда корабли обменяются залпами картечи, и над морем завоют с обоих сторон раздираемые нечеловеческими воплями глотки раненных и искалеченных…

— Пушки готовы! — крикнул Мубаса.

— ОГОНЬ! — проревел Джаг, и канонада оглушительного орудийного грома, от которого закладывало уши, на несколько мгновений утопила в себе звуки суматохи на Козле.

Корабли сходились плавно пересекающими друг друга курсами. Повернуть на юг, прочь от Джага, клебба не могла — во встречный ветер не ходят даже под косыми парусами. Не так, чтобы оторваться от погони. Юго-западный курс был плохой идеей — пока команда будет перекидывать косые паруса, Джаг под прямыми имел возможность перерезать им этот путь. Бегство обратно на восток или юго-восток вело к гибели: разворот в море — дело не быстрое, часа два уйдет. А за это время даже стоячий фрейг набьет ее ядрами так, что она уйдет на дно от их тяжести. Северный путь, по ветру, для клеббы тоже был отрезан и не имел перспектив: под попутным ветром клебба не ровня прямопарусному фрейгу. Но тут даже до погони не дойдет: во время разворота она не просто полностью лишит себя возможности отвечать на вражеские залпы, она, в какой-то момент, еще и подставит противнику свой нос, а любой капитан, даже самый тупой, должен понимать, как чертовски опасны для любого судна продольные попадания.

Потому и оставалось ей идти, как и прежде, безо всякой инициативы, западным курсом, надеясь перегнать Козла и оторваться от него. Однако, вскоре дело должно было принять очень неприятный для них оборот.

— Капитан! — верещал Мубаса откуда-то снизу, с орудийной палубы, — Четыреста метров!

На этой дистанции в бой могли вступить тяжелые авантийские полупудовки.

— Так вдарь по ним всем бортом!

— Огонь! — заверещал Мубаса своим расчетам.

Гром залпа грянул с новой оглушительной мощью. На этот раз весь борт, двадцать шесть орудий, раскатисто выхаркал во врага свои ядра. Сквозь дым и копоть Джаг увидел, что большая часть выстрелов угодила куда надо. Кошмарный хор покалеченных и умирающих над вражеским кораблем обогатился новыми голосами. Корпус тоже сильно пострадал. Он был весь в следах попаданий, три или четыре орудия на вражеском борту замолчали насовсем.

Но и у Джага тоже не все шло гладко. Не считая потерь от неприятельского огня, которых было уже с дюжину убитыми и человек десять тяжело раненными, случилось и то, что он давно предвидел: в пылу боя кто-то затолкал в полупудовку ядро от кулеврины. Пушка рванула со страшной силой, раскидав вокруг себя ошметки своих пушкарей.

— Смотрите, что суете в пушки, ублюдки! — ревел Джаг, надрывая глотку. — За борт выкину, гады, акулам скормлю, по доске все пройдете! А-а-а-а!