Tiffani Rayz Svyatoy Greshniki 5

Он с вызовом посмотрел на нее.

- Священники не хихикают.

- А вы на что уставились? - спросила она у Кингсли, который, казалось, раздевал

ее глазами.

- А она смелая, - обратился Кингсли к Сорену.

- Безбожно смелая, - согласился Сорен.

Кингсли обратил на нее свое внимание.

- Почему ты одета?

- А я должна быть раздетой?

- Глупее вопроса я не слышал, - сообщил он очень по-французски, изображая

отвращение. - Для начала ты вообще должна быть без нее.

- Поняла, - ответила Элеонор Кингсли. - Правда. Вы Прекрасный Принц, самый

прекрасный из прекрасных.

- И не принц, а король. - Кингсли пожирал ее тело глазами. Она могла бы

смутиться от такого неприкрытого голодного взгляда, но у него был французский

акцент, волосы Эдди Веддера и возможность раздражать Сорена. Этому мужчине все

двери открыты.

- Я бы мог провести в тебе несколько часов, - наконец сказал ей Кингсли.

- И спокойной ночи. - Сорен схватил Кингсли за загривок. Кингсли вздрогнул,

словно жест Сорена произвел на него противоположный эффект, на который

рассчитывал Сорен. - Я не могу с тобой никуда выйти. Возвращайся в дом. Я скоро

вернусь.

- Я должен уйти?

- На самом деле, нет, - ответила Элеонор.

- На самом деле, да. - Сорен отпустил Кингсли, который с извинением улыбнулся

ей.

- Je suis désolé, ma belle. Должен оставить вас. Я буду в доме священника, если

понадоблюсь вам, или вы захотите меня или моего присутствия. Вы знаете, где меня

найти.

- В его доме.

- Прочно обосновался. Если меня там не будет, я буду внутри бутылки Шираза.

Сегодня я напою священника.

- Думаю, он уже, - заметила Элеонор. Она никогда прежде не видела Сорена

таким игривым. Им стоит почаще его спаивать.

- Он едва разогрелся. - Кингсли взял ее руку, и в этот раз он поцеловал тыльную

сторону ладони, а не понюхал пальцы. - Заверяю тебя, я покидаю тебя не по

собственной воле и твердо уверен, что мы снова должны встретиться.

109

Святой. Тиффани Райз

- Было приятно познакомиться, - ответила она, более чем уверенная, что слово

«O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеприятно» было наименее подходящим определением, которое девушка могла

использовать.

- И я получил удовольствие, наконец, с тобой познакомиться, - ответил он. - Я с

нетерпением буду ждать, когда ты познакомишься с моим потолком.

Он развернулся на каблуках и, насвистывая французский гимн, направился к

двери.

- Хочу с ним подружиться. - Она широко улыбнулась удаляющейся спине

Кингсли.

- Не опускай пока защиту. Он не закончил, - сказал Сорен.

Сорен был прав. У двери Кингсли развернулся на пятках и подошел к ней. Он

посмотрел ей в глаза. Мгновение назад он был в образе лихого Казановы, словно из

женского романа. Но не сейчас. Сейчас, казалось, он опасно опьянен ею.

- Предупреждение. - Кинсли смотрел на нее и только на нее. – Твоя овечка –

самый настоящий волк. В свое время ты узнаешь об этом, и узнаешь его так, как узнал

я.

- Как?

- Тяжелым путем.

- Кингсли, достаточно. - Сорен больше не шутил. Как и Кингсли.

- Расскажи ей, кто ты, mon ami, - обратился Кингсли к Сорену, но его взгляд не

отрывался от ее лица.

- Видимо, ты тоже перепил сегодня или недостаточно выпил.

Кингсли широко улыбнулся, но Элеонор не увидела в его глазах веселья.

- Никогда не бывает достаточно. - Он склонил голову перед ней, снова

развернулся на пятках и покинул комнату, в этот раз без свиста. Пока он уходил, она

слышала, как раздается эхо от его военных сапог.

Сорен выдохнул, словно задерживал дыхание всю беседу.

- Элеонор, позволь извиниться в последний раз...

- Что он имел в виду, говоря, что овечка – самый настоящий волк? - Она

посмотрела на Сорена. Он не моргнул, не покраснел, не усмехнулся или смутился. Но

и на вопрос не ответил.

- Волк ест овец, - сказала она. - Стоит ли нам, овцам «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеПресвятого Сердца»,

бояться вас?

- Нет.

- Нет?

- Я ем только волков.

- Думаю, это утешает.

- Не должно, - ответил он.

- Почему?

Сорен одарил ее опасно голодным взглядом, который можно было бы описать,

как волчий.

- Потому что ты, моя Малышка, не овечка.

И после этого Сорен очень поспешно попрощался. Она не винила его за такой

поспешный уход. Если бы такой человек как Кингсли ждал ее дома, она тоже не

хотела бы оставлять его без присмотра. Не зная куда или в кого он бы влез. Значит, это

и был брат покойной жены Сорена? Ей пришлось снова сесть, когда реальность

откровенности Сорена достигла ее. Это же на самом деле не важно, верно? Не важно,

что он был однажды женат двадцать лет назад? Нет, не важно. Мертвая жена была

мертвой проблемой. Похоронена. Ушла. Элеонор вытащила ее из своей головы и

решила больше никогда о ней не думать.

110

Святой. Тиффани Райз

Но Кингсли - теперь он ее интересовал. Сорен признался в ревности к ней, и этот

парень Лаклан добрался до третьей базы. А Кингсли всеми своими шестью футами