Tiffani Rayz Svyatoy Greshniki 5

могла, то, что она думала, никогда не увидит. Он закатил глаза.

- La Marseillaise - государственный гимн Франции.

- Кто в здании?

Сорен тяжело вздохнул и потер лоб.

- Полагаю, сегодняшняя ночь подойдет как никогда, - ответил Сорен.

- Для чего?

- Чтобы познакомиться с моим шурином.

Глава 18

Элеонор

Свист приближался. Сорен взял ее за руку.

- Элеонор, позволь заранее извиниться.

- Извиниться? За что?

- За него.

- За кого? За меня? - спросил мужчина, который вошел в ближайшую дверь и

направился к ним. - Надеюсь, я что-то прервал.

Глаза Элеонор расширились при виде мужчины.

- Люблю эту реакцию. - Он указал на лицо Элеонор. - Это «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыевы не сказали, как он

красив» взгляд, oui?

- Не вас ли я чуть не ударила на лестнице? - поинтересовалась она.

- Ты вломилась в мой дом. Что скажешь в свое оправдание?

- У вас волосы, как у Эдди Веддера, - заметила Элеонор, и это единственное, что

она могла сказать в свое оправдание. Она все еще пыталась оправиться от шока при

виде этого мужчины. Он носил самый потрясающий костюм, который она когда-либо

видела. Черные брюки, сапоги для верховой езды, удлиненный черный жакет, черно-

серебристый вышитый жилет. У него были темные, длиной до плеч, волосы, и лицо

модели. И что еще хуже, он был французом. Значит, это шурин? Лучший друг?

Кингсли?

107

Святой. Тиффани Райз

Он взял ее за руку, будто хотел поцеловать тыльную сторону ладони, но в

последний момент поднес кончики ее пальцев к носу и понюхал их. Она отдернула

руку.

- Значит, это elle?

- Это она. Элеонор, это Кингсли. Кингсли, Элеонор. А теперь, Кингсли, вернись,

пожалуйста, в мой дом, пока ты не начал нравиться Элеонор.

- Хочешь сказать, нравиться больше, чем ты. Слишком поздно. Не так ли?

- Вы серьезно француз, - ответила она.

- Хотела бы узнать, насколько я француз? - Он встал между ней и Сореном и

смотрел на нее самым соблазняющим взглядом, который она когда-либо видела на

лице полностью одетого мужчины.

- Кингсли, пожалуйста, - вмешался Сорен.

- Я не к тебе обращаюсь. Я говорю с ней.

Кингсли шагнул еще ближе.

- Сколько тебе? - спросил он ее.

- Семнадцать. А вам?

- Тридцать. Твою девственную плеву ещё не повредили?

Элеонор выпрямила спину.

- А ваш мозг часто повреждали?

- Я спрашиваю не просто так. - Он пригрозил ей пальцем, чтобы осадить. - На

прошлой неделе я трахнул девственницу. Хотя и не думал этого делать.

- Что же случилось? Вы споткнулись и упали на ее плеву?

- Тебе смешно, а ты знаешь, как сложно избавиться от крови на обивке из

чистого шелка? - спросил Кингсли, выдавая явное возмущение. - Она могла бы

предупредить до того, как я трахну ее. Я бы подложил полотенце. Но c’est la guerre.

Что такое этикет для внезапного секса с девственницей? Мне отправить ей букет

цветов? Если бы я трахнул тебя и порвал плеву, чего бы ты хотела от меня после?

- Чем-нибудь опохмелиться? - сказала Элеонор любимое средство отца для

лечения похмелья. - Трахните меня еще раз?

Кингсли осмотрел ее с головы до ног. Казалось, ему нравилось то, что он видел.

- Не хотела бы поиграть со мной в Жюстину и развратного монаха?

- Никогда не слышала об этой игре.

- Клянусь, я тебя под арест посажу, - сказал Сорен Кингсли. Он казался суровым,

но Элеонор заметила веселье в его глазах.

- Ты читала «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеЖюстину» Маркиза Де Сада? Удивительная книга. Юная

двенадцатилетняя Жюстина убегает в монастырь, и монахи насилуют ее, заставляют

участвовать в оргиях и избивают ее снова и снова. Так мы и будем играть. Не против?

- Как мы узнаем, кто выиграл?

- Кто отделается меньшими потерями в конце, тот и побеждает.

- Звучит весело, - ответила Элеонор. - Я буду монахом. А вы Жюстиной.

- Кингсли, - вмешался Сорен, дразня его, - похоже, она уже тебя знает.

Кингсли лишь мгновение смотрел на нее, и она ощутила, как он ее оценивает.

Улыбка покинула его лицо, веселье исчезло из глаз. Предупреждающим тоном

мужчина обратился к Сорену:

- Ты напрашиваешься на грандиозные проблемы с ней, mon ami.

- Он не просил о проблемах, - вмешалась Элеонор. - Это моя инициатива.

Кингсли одобрительно кивнул.

- Ты не преувеличивал, - обратился он к Сорену.

Сорен что-то прошептал на ухо Кингсли.

- Я же говорил, - театрально прошептал Сорен.

108

Святой. Тиффани Райз

- Могу я ее взять? - спросил Кингсли. Сорен ответил что-то на французском, что-

то, что заставило Кингсли улыбнуться еще шире.

- Что он сказал? - спросила она Кингсли.

- Он сказал: «O Holy Night» на фортепиано, красные и зеленыеДождись своей очереди».

Она посмотрела на Сорена, который лишь пожал плечами, будто Кингсли солгал

ей. Она знала, что это не так.

- Ей не понравился мой перевод.

- Ей стоит выучить французский, - предложил Сорен. Кингсли согласно кивнул.

- Аллё! - Элеонор замахала руками. - Я все еще здесь. Я слышу, как вы оба

говорите обо мне. И вижу, как вы хихикаете. - Она ткнула пальцем в центр груди

Сорена.