Тифлис 1904

– Имадин не велит тебя убивать, – вздохнул Гушмазукаев. – И я вот что подумал. Разреши мне взять денежную карету и то, что в ней, а? Обещаю пощадить конвой, только ранить. Несильно, я умею. Иначе останусь совсем без денег, слушай! Облигации не дают, тебя убить не дают… На что жить?

– Хорошо, что ко мне пришел, – придвинулся к абреку сыщик. – Теперь я скажу, а ты думай. Во-первых, твою карету уже обещали дашнакам.

Зелимхан отшатнулся:

– Что значит обещали дашнакам?

– То и значит. Вас хотят стравить. Перебьете друг друга, или кто-то опередит другого, и начнете гоняться: чеченцы за армянами или армяне за чеченцами.

– Ай, глупость сказал! Какие такие армяне? Они от одного имени Зелимхана в штаны сделают!

– Эти не сделают. Фидаины – слыхал про таких?

Абрек посерьезнел:

– Которые в Турции бомбы бросают?

– Еще метко стреляют. Отчаянные, и их будет много. У тебя сколько людей?

Чеченец погрозил пальцем:

– Выпытываешь? Сколько надо, столько и возьму.

– А теперь второе и главное. В карете должно быть восемьсот восемьдесят тысяч рублей.

Абрек свел брови:

– Не понял, повтори.

– Повторяю: в карете должна быть сумма в десять раз больше, чем тебе обещали.

– Так. А зачем ротмистр сказал другие деньги?

– А ты еще не сообразил? – Голос сыщика стал жестким. – Львиную долю они заранее возьмут себе. В мешки положат восемьдесят тысяч, дадут тебе их украсть. Если сумеешь опередить дашнаков. А в газете напишут, что ты забрал почти миллион.

Зелимхан долго молчал, вращал глазищами и сжимал и разжимал кулаки. Наконец сказал:

– Чтоб меня причастили собачьей кровью! Но ты уверен?

– Вчера говорил о денежной карете с начальником особого отдела по полицейской части Трембелем. Деньги повезут из анонимного трамвайного общества в контору Государственного банка. С Абастуманской на Сергиевскую. Так?

Абрек вскочил и стал ругаться на чеченском. Потом выдохнул:

– Я зарежу Чачибая. Он хуже урии![58] Кто меня обманывает, долго не живет.

– Значит, так, Зелимхан. Нападать на карету нельзя. Это ловушка, вопрос лишь, кто в нее угодит…

– Пусть армяне!

– Я не против. А начальника конвоя убивать пока рано.

– Как рано, почему?

– Спугнешь всю банду. Скажи Чачибая, что согласен.

– А, понял! – воскликнул абрек и повернулся к Имадину: – Русский, а такой же хитрый, как мы.

Кунак хлопнул его по плечу:

– А ты ехать не хотел. Угодил бы в засаду. Арзакану и деньги, и орден. А тебе…

– Лыков, говори дальше. Что мне делать, что не делать?

– Жди от ротмистра команды. Он скажет, когда карета поедет и где на нее удобнее всего напасть. Сразу сообщишь это мне.

– А ты разве сам не узнаешь? – насторожился абрек. – Сыщик из Петербурга, а меня просишь. Что-то не так.

– Я охочусь как раз на них, на Чачибая и его сообщников. Мне нарочно скажут обманное место, чтобы я их не перехватил. А тебе – настоящее. Начальники решили хапнуть много, а ограбление приписать или тебе, или армянам. Потом вы начнете резать друг друга, а они с миллионом убегут с Кавказа.

– Да уж, здесь им после такого оставаться нельзя, – согласился абрек. – Ну хитрые, шакалы! Зелимхан на пули идет, Зелимхан с дашнаками ссорится, все за жалкую сумму. Из которой тридцать тысяч мне и так должны, это мои деньги! А они с Кавказа…

Потом спросил в лоб:

– Скажи, когда я могу убить Чачибая?

Алексей Николаевич задумался.

– Сразу, как только мы отобьем дашнаков. Это должно случиться со дня на день.

– Ты мне скажешь, что нападение произошло?

– Сам услышишь. Весь город услышит – такая пальба начнется… Вот что. Ротмистр Чачибая болтается возле меня. Трембель поручил ему помочь доставить деньги в банк. Вот-вот он скажет мне, где ждать нападения. Ну, ложное место.

Абрек слушал внимательно, понимая все с полуслова.

– Как только скажет, значит, операция началась. Я буду в той карете…

Имадин вскочил:

– Зачем? Опасно.

– Я буду в той карете, – повторил сыщик. – Чачибая будто бы встанет в засаду – прикрыть меня. На самом деле, как я уже сказал, дашнаки нападут совсем в другом месте. Там все и случится. Начальник конвоя прискачет на выстрелы, поахает, после чего… Тут есть два варианта.

– Два чего? – не понял Зелимхан.

– Ну или так, или эдак, – пояснил кунаку Алибеков.

– Два варианта, – продолжил Лыков. – Первый – если победили дашнаки. Меня убили, мешки с деньгами похитили.

– А я режу ротмистра, – констатировал абрек.

– Второй вариант – это если мы победили. Дашнаков перестреляли, и мешки целы. Тогда мы вскрываем эти мешки, пересчитываем деньги, что в них лежат, и обнаруживаем аферу. Тут и сказке конец. Чачибая с Трембелем взяты с поличным.

– А я режу ротмистра, – повторил Зелимхан с тем же выражением.

– Режь на здоровье, – согласился коллежский советник. – Мне его не жалко. А для суда хватит и Трембеля… с Марией Ивановной.

– Какая еще Мария? Эй, там и баба будет?

– Тебе без разницы. Главное, не упусти своего друга Арзакана. Он, как увидит, что не вышло, бросится в бега.

– От меня не уйдет, – уверенно заявил абрек. – Знаю, где живет, буду там его ждать. Заодно поищу золото, серебро, эти… облигации. Если ротмистр – разбойник похлеще меня, значит, в квартире много всего. Будет добыча.