Тифлис 1904

– Не то слово. Во Владикавказе пускают трамвай в конце августа. Тифлисская городская дума рвет и мечет. Почему в столице края позже, чем во Владикавказе? Требуют сдвинуть сроки и уложиться к сентябрю. А это невозможно!

– Почему?

– Много причин. Во-первых…

Тут открылась дверь, и в кабинет вошел прилизанный мужчина в синих нарукавниках.

– Максим Вячеславович! Новости. Ой, простите, вы не один…

– Деньги привезли, Дормидонт Осипович?

– Точно так. Теперь все до копеечки.

– Я подойду попозже.

– Слушаюсь!

Прилизанный исчез, бросив на Лыкова любопытный взгляд.

– Это старший кассир?

– Да.

– Как его фамилия?

– Варун-Секрет.

– Как? – опешил коллежский советник.

– Варун-Секрет, через дефис.

– Поляк?

– Черт его знает, – пожал плечами директор-распорядитель. – Какая разница? Лишь бы не крал.

– Он именно кражу и задумал.

Скиба опешил. Обернулся на дверь и спросил вполголоса:

– Шутите?

– Нисколько.

– Это точно? У нас сейчас в кассе большая сумма.

– Знаю. Восемьсот восемьдесят тысяч рублей, взнос учредителей.

– Алексей Николаевич, но откуда?

– Нам надо поговорить. Не здесь.

Через четверть часа они сидели в кондитерской и пили ликер. Скиба не сводил с сыщика настороженного взгляда.

– Максим Вячеславович, который час?

– Что? А…

Трамвайщик вынул «Тиссот», щелкнул крышкой.

– Четверть второго.

– Не убирайте. Лучше посмотрите на них внимательно.

Скиба недоуменно уставился на часы.

– Ну, смотрю внимательно.

– Ничего не замечаете?

– Нет. «Тиссот» как «Тиссот», что я должен заметить?

– У вас часы с каким были номером?

– Черт его знает. На конце цифра шесть, другие не помню.

– Проверьте-ка.

Максим Вячеславович открыл заднюю крышку, начал разбирать цифры и опешил.

– Как это понимать, Алексей Николаевич?

– У вас мои часы. Те, которые отобрали разбойники.

– Но… а… что это значит?

– Их подменили. Чтобы выставить вас главарем «большой постирочной».

– По-прежнему ничего не понимаю. Объясните наконец!

Лыков подождал, пока мимо пройдет официант, и начал излагать бывшему коллеге события последних дней. Скиба то краснел, то бледнел. Известие, что жена предала его, особенно поразило беднягу. Он потребовал большую рюмку коньяка, потом вторую. Когда сыщик закончил свой рассказ, на директора-распорядителя было жалко смотреть.

Убивался он минут десять. Алексей Николаевич не торопил. Он ответил на дополнительные вопросы, с удовлетворением констатировав про себя, насколько профессионально они поставлены. В трамвайном деятеле просыпался сыщик.

– Ну, мы можем продолжить?

– Да, Алексей Николаевич.

– Когда повезут деньги в банк?

– Да хоть завтра. Слышали же: вся сумма собрана.

– Можете протянуть еще хотя бы день?

– Могу, но зачем?

– Чтобы мы успели найти дашнаков.

– Лучше вообще отложить транспортировку, – заявил Скиба.

– Ни в коем случае. Такая возможность покончить со всеми разом. Поймите, Максим Вячеславович, Трембель подпишет акт, в котором будет настоящая сумма. Вместе с вашим Варун-Секретом опечатает мешки. Кстати, тот безусловно в доле. И все, конец кукловоду…

– А сам налет?

– Придется его выдержать. Если взять боевиков накануне, операция насмарку. Только после того, как опечатают мешки.

– Что, если перехватить дашнаков по пути на экс? А то людей жалко: конвой, прохожие могут пострадать. Или вообще спугнуть их, как вы спугнули Зелимхана.

– Если даже успеем перехватить, то что предъявим? Очень скоро арестованных придется отпустить. Взять на эксе, с поличным – вот задача. А спугнем – они через месяц нападут на другую карету. Только мы уже не будем заранее знать, на какую. Люди все равно погибнут, а вот дашнаки останутся безнаказанными и с добычей.

Скиба молчал.

– Вы боитесь за себя? – не стал жалеть бывшего коллегу Алексей Николаевич. – Можно послать кого-то другого. Но неужели вам не хочется отомстить?

Трамвайщик с тоской осмотрелся вокруг:

– Господи, за что такая кара? Маша – предатель. За что? В чем я провинился перед тобой, Иисусе?!

– Давайте без мелодраматизма. Пойдете со мной или нет?

– Пойду, – твердо ответил Максим Вячеславович. – Вы правы, так это оставлять нельзя. Честь дороже жизни.

Сыщик поморщился от последней пафосной фразы. Хотя пусть пыжится, лишь бы дело делал.

– Хорошо, я рад, что не ошибся в вас. Только учтите: никто ничего не должен заподозрить. Особенно доктор Щербакова!

Скиба вздохнул, с тоской посмотрел на собеседника:

– А можно, я эти два дня тут поживу, в конторе? Скажу Маше в телефон, что много дел…

– Так будет лучше, – согласился коллежский советник. – Меньше риска. А то артист из вас еще тот, выдадите себя чем-нибудь.

Надел шляпу, двинулся к выходу и уже на пороге сказал:

– Нам еще хотя бы сутки…

Ночью в гостиницу пришел Имадин. Первым делом сыщик поблагодарил друга за важные известия.

– Они меня совсем запутали. Кто враг, кто друг – не пойму. А твой абрек все разъяснил. – И тут же испугался: – А он ничего такого в Тифлисе не устроит? А то мне голову оторвут.

Экс-разбойник успокоил:

– Нет, Зелимхан умный. Не только он тебя, но и ты его уберег от большой беды.

– Где он остановился?

– В Вере.

– А где именно?