Тифлис 1904

– Самая опасная как раз у кучера, – парировал Лыков. – Первые выстрелы будут направлены в него, чтобы остановить карету. Я сказал Трембелю, что под шинелью у парня будет броневой панцирь. На самом деле таких панцирей в Тифлисе нет. А соврал я для того, чтобы дашнаки стреляли в лошадей, а не в кучера. Сам он обо всем предупрежден. Выговорил награду семье, ежели что… Храбрый человек.

Еще большая опасность угрожает стражникам, которые назначены сопровождать карету. Их четверо: двое справа, двое слева. Не знаю, как с ними быть… Им тоже сказали, что нападение неизбежно. И вызвали охотников. Добровольцев оказалось только двое, еще двоих пришлось назначить. Команда тянула жребий. – Лыков с тоской сжал кулаки. – Не знаю… Я, конечно, скажу им, где именно нападут. Как только отъедем от конторы, чтобы не услышал Трембель. Они будут наготове. Но что толку? В первую очередь станут расстреливать их. Хоть бы кто-то уцелел.

Питерец вдруг завелся:

– Георгий Самойлович! Ну к черту эту операцию! Давайте ее отменим. Какое мы имеем право распоряжаться жизнями людей?

Ковалев покачал головой:

– Не отменим. И вы давеча уже объяснили почему. Дашнакцаканы все равно нападут, только мы не будем знать того, что знаем сейчас. В городе восемь отчаянных людей. Они вооружены. Прикажете отпустить банду? А потом умыться кровью?

На этом совещание закончилось. Лыков с Имадином уходили с него вместе. Чеченец укоризненно сказал другу:

– Ну и зачем твое геройство? Больше всех надо? Пусть армия с полицией сидят на облучке. Так ты сам их по магазинам распихал, да еще велел не высовываться.

– Извини, что назначил тебя в самое пекло. Но ты опытнее других. Так же, как и я. А у того, кто опытнее, больше шансов уцелеть. Тому и садиться на облучок.

– Пограничники тоже не вчера родились.

– Вот пусть и поддержат нас метким огнем. Имадин, у меня к тебе личная просьба.

Алибеков насторожился. А питерец продолжил:

– Они нападут на нас справа, с мостовой. Согласен?

– Согласен, – авторитетно подтвердил отставной разбойник. – Левые присоединятся чуть позже. Если сразу нападать слева, им придется перебегать улицу. Конвой успеет открыть огонь.

– Вот. Поэтому при первом же движении я прыгаю влево и прячусь за карету.

– Правильно!

– Помнишь, ротмистр Чачибая предлагал Зелимхану бомбу?

– Ах вот о чем ты… – сообразил чеченец.

– Если ее кинут под карету, мне крышка.

– Спрячься в экипаж с другой стороны, он бронированный.

– Нет, – сыщик упрямо сдвинул брови. – Двое внутри – это слишком много. Предлагаешь мне дезертировать с поля боя? Нет.

– Тогда чего ты хочешь от меня?

– Подстрели метальщика раньше, чем он кинет снаряд. У тебя будет идеальная позиция, как в партере театра. Вот только и пули будут все твои.

– Насчет бомбы понял, – ответил Имадин. – Ты прав: если кто и увидит метальщика, так это я. Попробую.

– А потом сразу беги в магазин.

– Ну уж нет. С тобой всю тамашу пропустишь. Ты думай о себе, ладно? А я сам как-нибудь разберусь, куда драпать.

Через час статский советник Трембель вызвал к себе Лыкова. В кабинете чиновника Алексей Николаевич увидел бравого ротмистра Чачибая.

– Арзакан Георгиевич, ты нашел место, где на нас нападут? Осталось полдня.

– Нашел, дорогой, нашел. Для этого мы тебя и позвали.

– Где?

Грузин подошел к плану города и ткнул карандашом в площадь Солдатский базар:

– Здесь.

Коллежский советник был вынужден согласиться:

– Да, мимо нее мы никак не проедем.

– Тут сходятся сразу несколько улиц, – пояснил Чачибая. – Базарная, Графская, Пушкинская и Мухранская. Очень удобно для бандитов: они будут подтягиваться со всех сторон по два-три человека, чтобы не вызывать подозрений. А я заранее рассажу своих конвойцев по ближайшим духанам. Дадим им соединиться – и ударим.

– Но пусть сначала нападут, – заявил Лыков.

– Конечно. Брать, так с поличным.

Трембель спросил из-за плеча ротмистра:

– Алексей Николаевич, не хотите привлечь к операции своих пограничников?

– Не хочу, Карл Федорович. Они подчинены мне для другого, разрешение на участие в бою может дать только министр финансов Коковцов.

– Ну ладно, справимся своими силами. Я и полицию не хочу привлекать. Там много слабого элемента, еще проболтаются. Конвой князя Голицына – самая надежная сила. А вы держитесь настороже. Главное, опасайтесь трамвайщика! Он постарается выстрелить вам в спину.

– Скиба будет в карете, а я снаружи.

– Тоже очень опасно.

– Арзакан Георгиевич со своими головорезами прикроют. И потом, не впервой, я в таких переделках уже бывал, что…

Тифлисцы переглянулись, и статский советник сказал:

– Ну-ну…

Протянул руку питерцу, прощаясь:

– Тогда до завтра. В десять часов я прибуду в анонимное общество, вместе будем деньги пересчитывать.

– До завтра.

Остаток дня Лыков не находил себе места. Хорошо, конечно, что он назначил себя на главную роль. Не будет совестно перед погибшими – если сам уцелеет. Но умирать отчаянно не хотелось. Сейчас бы напиться, но перед боем нельзя. Надо пережить завтра этот страшный час, пережить и уцелеть. А там будет легче. Всю камарилью к ногтю – и домой.