Тифлис 1904

– Отбились, Максим Вячеславович! Это я, Лыков. Не стреляйте, я открываю дверь.

И тут увидел, как изнутри на землю стекает кровь. В сердце стукнуло. Дрогнувшей рукой он открыл дверцу. Скиба лежал на мешках с деньгами и держался за правый бок.

– Куда?

– В почку, кажется.

– Доктора сюда, живо!!!

Но откуда здесь было взяться доктору? Если бы его заранее поместили поблизости, об этом мог узнать Трембель. Тогда вся засада насмарку. И Лыков принялся раздевать и перебинтовывать раненого, как уже делал это недавно с городовым Уховым. Директор-распорядитель был в сознании и, судя по всему, помирать не собирался.

– Я не доставлю Маше такого удовольствия, – сообщил он сыщику, морщась от боли.

– Я знаю кучу людей, которые много лет живут с одной почкой, – ободрил раненого Лыков. – И вы проживете. Только не с Марией Ивановной.

Скоро вокруг кареты собрались все, кто уцелел при эксе. Снитко и Гайдуков успешно отбились из окон магазина и не получили ни царапины. Они благоразумно не выходили наружу до самого конца боя. Но нескольких боевиков уложили на месте, не подпустив их к экипажу со стороны Вокзальной.

У Имадина оказалась прострелена шея, но сбоку, неопасно. Он истратил все патроны, а последнего террориста достал уже кинжалом. Против опытного разбойника дашнакцакан не устоял.

Ефрейтор Петров был цел и невредим, но сообщил начальнику грустную новость. Оба Ивановых погибли: боевики обошли их по черной лестнице и выстрелили в спину. Однако пограничники сразили троих врагов и отвлекли на себя часть их сил, чем обеспечили успех операции.

Из четырех конных стражников в живых остался лишь один, и тот был весь изранен. И погиб кучер, еще в первые секунды боя.

Всех необычнее пришлось воевать штабс-ротмистру Топурии. Согласно диспозиции, он разместился в кофейне. Когда началась стрельба, офицер увидел, как сидевший за соседним столиком армянин достал револьвер и кинулся на улицу. Топурия догадался, что это противник, и схватил его сзади за руки. Завязалась отчаянная борьба. Несколько минут два человека катались по полу заведения, и никто не мог взять верх. Наконец физически очень крепкий пограничник одолел дашнака. Мощными ударами он оглушил его, а потом выскочил на улицу и помог отстоять карету.

На перекрестке, в подворотне и по Вокзальной улице было подобрано шестнадцать мертвых тел. Точнее, трое боевиков еще дышали, но скончались позднее, в военном госпитале. И одного храбрый Топурия взял живым. Из случайных прохожих, к счастью, никто не пострадал.

Еще очень повезло, что не взорвалась бомба. Действительно, метальщика успел застрелить Имадин. Но снаряд упал между каретой и домом, в котором укрылись наши. Жертв было бы не счесть, но механизм заело. Для того чтобы разрядить смертоносную штуку, пришлось вызывать офицеров саперного батальона.

Скибу отвезли в военный госпиталь. Туда же отправили Имадина Алибекова, но тот по пути сбежал… Лыкова приехавший врач перевязал прямо на месте. Он присвистнул, увидев мускулатуру коллежского советника:

– Вот это да! Сколько же вам лет?

– Скоро будет пятьдесят… если доживу.

Врач огляделся и сказал:

– Если вот так будете развлекаться, то сомнительно.

Наконец раненых эвакуировали, погибших тоже прибрали. Остались только те, для кого операция еще не закончилась. Сыщик спросил полицмейстера:

– Деньги отследили?

– Да.

– Где они?

Ковалев нагнулся к самому уху питерца и сказал ему шепотом несколько слов.

– Я так и думал, – кивнул тот. – Теперь соберите понятых и пересчитайте то, что в карете.

– Надо спешить в канцелярию, Трембель уйдет! – воспротивился полицмейстер.

– Никуда он теперь, Георгий Самойлович, не уйдет. Как только мы убедимся, что в мешках сумма в десять раз меньше, тут ему и конец.

Пришлось начальнику полиции бегать и звать понятых. Мешки вскрыли и быстро проверили. Денег внутри оказалось еще меньше: пятьдесят тысяч рублей в купюрах и звонкой монете.

– Пожмотничали ребята, – констатировал коллежский советник. – Ну теперь на Петра Великого!

Питерец подозвал начальника своей поредевшей охраны:

– Иосиф Хахиевич, вы еще чувствуете в себе силы? Или переволновались?

– А чего надо, Алексей Николаевич?

– Арестовать одного предателя, Трембеля.

– Да хоть двух Трембелей.

– Тогда едем в канцелярию главноначальствующего.

В гардеробе канцелярии с утра прятался помощник полицмейстера коллежский асессор Мандрыкин. В кармане у него был ордер на арест вице-директора. Ордер еще вчера вечером подписал следователь Мамамтавришвили. Теперь можно было дать бумаге ход.

Но на улице Петра Великого их ждало разочарование. Оказалось, что статский советник только что отбыл в Коджоры. Не иначе как узнал о неудаче с эксом и пытался скрыться.

Коджоры – пригородная дачная местность, куда в летнюю жару переезжали чиновники. Троица бросилась в погоню. Однако на Вознесенской улице, напротив католического кладбища, они увидели живописную картину. Шикарная коляска вице-директора стояла посреди дороги, один городовой держал лошадей. Второй, под командой Мандрыкина, караулил хозяина экипажа. А Трембель сыпал на всю округу отборной матерщиной, пытаясь освободиться.